А почему бы и нет

– Не знаю. Единственное, что я могу сделать – позвонить начальнику вашего поезда, чтобы ваши вещи сняли на вашей станции.

– А мы как? Здесь же холодно.

– Вам ехать до вашей станции два часа. А вот через десять минут будет проходить товарняк. Он здесь остановится на полчаса, и вы можете в тамбуре одного из вагонов – на ваш выбор – доехать до дома.

– Там холодно. Тамбуры открытые.

– Да уж, там не жарко, – съёжившись от предполагаемого удовольствия, равнодушно оценил ситуацию дежурный.

Действительно, товарняк пришёл вовремя и мы – пятеро полураздетых спортсменов – пошли выбирать себе «купе», то есть тамбур для комфортной поездки.

Все они были без дверей и могли спасти только от встречного ветра. Никакого другого выхода у нас не было. Мы забрались на открытую площадку с таким расчётом, чтобы при езде встречный ветер не обдувал нас «свежачком».

Поезд тронулся, и наши расчёты о безветренной поездке моментально были опровергнуты. Поезд набирал скорость, и ветер всё сильнее выдувал из нас оставшееся тепло и надежду на благополучное окончание зимней прогулки. Через несколько минут мы, прижавшись, друг к другу, дрожали, как осенние листочки на ветру. Почти замёрзшие, еле ворочающие языками, но, все живые, доползли мы до своей станции, где нас уже ожидал наш тренер с дежурным по вокзалу. Они быстро отвели нас в тёплое помещение, чтобы, хоть как-то отогреть и предотвратить серьёзное заболевание. Удивительно, но молодость и наша спортивная закалка не позволили простуде и другим болезням захватить наши организмы. Вспоминая позже об этом инциденте, я удивлялся такому завершению нашей тамбурной поездке, а также тому бездушному и безответственному решению дежурного по станции, который со спокойной совестью разрешил и даже посоветовал нам ехать зимой в открытом тамбуре товарного поезда.

Ещё очень важное событие в моей жизни, о котором я пока не упоминал, произошло в то время, когда послевоенная жизнь налаживалась. Тотальный голод прекратился, острая боль от потери родных и близких притуплялась, хотя и не исчезла до конца.

Нашему третьему, уже послевоенному, братишке было уже почти пять лет, когда наша семья пополнилась ещё одним маленьким человечком. Родители захотели завести ещё одного ребёнка. Они мечтали и ждали девочку, но…не получилось. Снова мальчик, ещё один брат! Это удивительно! Это чудесно! Родился Володя, Вовочка. Четвёртый, младший, самый любимый сын и брат. Теперь нас четверо! Четверо родных братьев! Все живы и здоровы! Думаю, кроме приятных, но не лёгких забот, мы не доставили родителям ничего.

Мы, двое довоенных братьев подрастали и уже кое-кто, я имею в виду Славика, готовился вылететь из родного гнезда. Поэтому, чтобы жизнь в семье не замирала, родители правильно решили её подкрепить новым членом, четвёртым ребёнком.

Мы со Славиком любили своих младших братьев, но, будучи уже повзрослевшими и, живя своими, юношескими заботами, меньше стали уделять им времени и внимания.

В далёком пятьдесят четвёртом Слава закончил обучение в школе и уехал в другой город учиться. Не знаю, сам или по чьему-то совету, он решил поступить в ремесленное училище. В то время таких образовательных заведений было много, а рабочие профессии ценились и приветствовались. Надо было восстанавливать разрушенную страну, возрождать жизнь.

Вскоре я закончил школу и готовился поступать в высшее учебное заведение. Имея неплохие знания, я решил идти в химико-технологический институт. Подготовив все необходимые документы, я однажды, тёплым июльским днём пошёл на почту, чтобы отправить их в приёмную комиссию института.

Не дойдя до почтового отделения, со мной произошёл случай, который в корне изменил мои планы и всю последующую жизнь. Этот случай является одним из тех многих, происходящих в жизни со мною, и о которых я потом могу уверенно говорить, что такое может произойти только раз в тысячу лет.

Я встретил своего троюродного брата Витю Шкирдова, с которым в начальных классах мы учились вместе, потом он куда-то исчез, и больше нам общаться не приходилось.

Мы обнялись, похлопали друг друга по спине и провели небольшой экскурс в наше прошлое.

– Куда же ты теперь идёшь? – спросил он у меня.

– Иду на почту, подаю документы для поступления в институт.

– Если не секрет, в какой?

– В химико-технологический институт, – без тени секретности и гордости за выбранное мною направление, – ответил я ему.

Секунда молчания, и мой собеседник воскликнул:

– Как скучно. Ты готов сидеть целыми днями с пробирками?

– Там видно будет, – ещё не подозревая, чем закончится наш разговор, неопределённо ответил я.

– Я тебе предлагаю кое-что более интересное, – загадочно произнёс братишка, – правда, не высшее образование, но специальность достойная.

Я ещё не проявлял никакого интереса к его словам и, с определённой долей уверенности в правильности моего выбора, сказал:

– Да я решил, и вот моё заявление готово.