А потом я проснусь

На душе так херово — в пору виски глушить прямо из бутылки. Даже в этот момент я почему-то не могу избавиться от мысли, что делаю ей больно. И это тоже неправильно. Я по собственной воле наделил ее почти депутатской неприкосновенностью: тут оправдал ее тем, что молода, там тем, что невоспитанна, в другой раз, что опыта нет. И сейчас пытаюсь… Мысленно злюсь на Сойку за то, что запудрил ей мозги. А ей двадцать два. Двадцать два — это полное совершеннолетие. Вот и пусть живет свободно, совершеннолетняя, набивая собственные шишки. Все, что я мог, для нее уже сделал: из Иркутска увез, с жильем и работой помог. Все. Дальше пусть сама.

— Алан! — окликает меня ее жалобный голос, когда я берусь за ручку входной двери.

Ничего не могу с собой поделать — оборачиваюсь. Ярослава стоит с зареванным лицом и по обыкновению кусает губы.

— Мы ведь будем еще общаться? Хотя бы иногда?

Я не знаю, что на это ответить, потому что не хочу давать пустых обещаний. Черт знает, что я буду думать по этому поводу завтра. И, кстати, виски из горла — отличная идея.

— Время покажет, Яся. Желаю удачи.

29

— Выглядишь отдохнувшим, — замечает Лелик, оценивающе оглядывая мое почерневшее от загара лицо. — Как там Бали?

— Как Бали. Жарко и влажно. Из хороших новостей — я все еще не разучился кататься на серфе.

— Ты не мог. В моих глазах ты бог экстрима.

Я со смехом морщусь.

— Прекрати. От твоих комплиментов я чувствую себя жалким.

— Просто я соскучился, — улыбается Лелик. — Без тебя Питер не тот.

— Что, и Дина не помогает? Ты, кстати, жениться, глядя на Богдана, не решился?

— Не решился. Наоборот, начинаю думать, что идея сойтись была не такой уж и хорошей. Когда мы с ней находились в неопределенном статусе, было как-то лучше. А сейчас все вернулось на круги своя. Снова она всем недовольна: то прихожу поздно, то позвонить забыл, хотя, оказывается, должен был… Похоже, я не создан для семейной жизни.

— Ну или дело не только в тебе, — усмехаюсь я, отхлебывая Хайникен. Дальше лезть и советовать не собираюсь, хотя с самого начала считал, что его возобновленные отношения с Диной обречены на провал.

— В тренажерку ходить возобновим? Могу поделиться столетним запасом протеина.

— Возобновим, если перестанешь смотреть на меня как на инвалида и выключишь этот заботливый тон. Со мной все в порядке, ясно?

— Да ясно, ясно-ясно, — отмахивается Лелик, с ходу понимая, что и кого я имею в виду. — Она кстати скоро сюда придет.

Я закатываю глаза. Лелик, блядь. Причинитель добра и миротворец.

— А раньше нельзя было сказать?

— Она очень просила.

Усмехнувшись, я подношу ко рту горлышко бутылки. Ладно, что уж теперь? Зато появился способ проверить, насколько качественно я зализал свои раны за минувшие три недели. Время я, кстати, провел отлично: объездил на байке весь остров, пару раз накурился офигительной дури, ну и трахался, само собой. Вспомнил былое: секс без привязанностей. В небольшой дозе оказалось вполне терапевтично.

Ярослава появляется в дверях бара спустя минут двадцать. Глаза машинально выхватывают изменения в ее облике: волосы стали короче и будто немного темнее, похудела, но не сильно. В целом выглядит она отлично, и не похоже, что отношения с Сойкой приносят ей страдания.

«А тебе бы хотелось, да? — язвит внутренней голос. — Ну признайся? Хотя бы немного?»

Наверное, хотелось бы. Признаю. Я же человек, в конце концов.

— Привет, Лелик, — она быстро касается его плеча и поворачивается ко мне.

— Привет, Яс, — как можно непринужденнее говорю я, салютуя ей пивом. — Давно не виделись.

Я ожидаю дежурного «привет» и, может быть, шутку про мой туземский загар, но никак не того, что она кинется мне на шею и, прижавшись к виску губами, отчаянно зашепчет:

— Я так боялась, что ты никогда не вернешься. Спать нормально не могла.

Проглотив внезапно возникшее першение, я осторожно похлопываю ее по спине.

— Балийцы, конечно, народ приветливый, но мне бы не хватало там интеллигентного питерского хамства. Так что отныне можешь спать спокойно.

Издав задушенный смешок, Ярослава отпускает мою шею и отстраняется. Я в растерянности смотрю, как она трет глаза. Что за спектакль такой? Заплакала?

Воспрявший за время разлуки дух снова дает сбой, и я чувствую… Нет, не злость. Непонимание и подобие раздражения. Тогда какого хрена ты с ним? Если настолько по мне скучала?

— Рассказывай, как съездил, — неестественно высоким голосом произносит она, усаживаясь напротив. — Лелик мне фотки присылал. Ты на доске катаешься, да?

Я перевожу изумленный взгляд на друга. Присылал фотки? У них, что, существует чатик имени меня?

Тот шутливо пожимает плечами. Мол, извини, так вышло.

— Съездил я хорошо. Не знаю, правда, что рассказывать. На соседней вилле жил актер английский. Все время забываю его имя… Который в «Бабочках» снимался.

— Фишер, — подсказывает Лелик.

— Да, точно он.

Ярослава восхищенно округляет глаза.

— Обалдеть. Ты жил по соседству с настоящим актером? Как в сказке.