А потом я проснусь

Мозг собран и четко соображает: если его нет в квартире, то следующим делом я навещу покерный клуб, а если не найду и там, поеду в загородный дом его родителей. Он может умотать даже на Мальдивы — это ничего не изменит. Я, не раздумывая, куплю билет туда и измордую его прямо на пляже. Потому что знаю, что это он. Из-за него Ярослава в больнице. Сойка настолько жалок и мелочен, что не погнушался отомстить за свое поруганное самолюбие. И неважно, как он это сделал: своими или чужими руками. За нее я его размажу, разотру в порошок. Возможно, даже убить смогу. По крайней мере, сейчас мне так кажется.

— Да, Лелик.

— Короче, он в боулинге, — без прелюдии выдает он. — С какой-то незнакомой компанией.

— Понял, — говорю я, вновь разворачивая Яго к дороге. — Спасибо.

— Стой, стой! Я тоже туда подъеду.

— Это не обязательно.

— Обязательно. Я по голосу слышу, что ты на взводе. Прослежу, чтобы всякой херни не наделал.

Отговаривать Лелика бессмысленно да и не хочется, поэтому я молча сбрасываю вызов. На данный момент для меня имеют значение только две вещи: наказать Сойку и увидеть улыбающуюся Ярославу.

Бросив машину возле входа в боулинг, я миную три этажа и влетаю в окутанный полумраком зал.

— Молодой человек, вас ожидают? — спрашивают из-за стойки рецепции. Сделав неясный знак рукой, мол, да, все в порядке, я оглядываюсь. В голове на удивление царит полный штиль, тогда как сердце бешено стучит. Народу много, а потому мне не сразу удается разглядеть знакомый тощий затылок.

Не чувствуя ног, я быстро направляюсь к Сойке. Плевать, что здесь толпа его дружков, плевать, что все увидят. Да, я хочу измордовать его до полусмерти, но перед этим я хочу взглянуть ему в глаза. Просто, чтобы знать, как выглядит человек, переступивший черту. Увидеть, что меняется в его внешности, когда он становится уродом, способным на насилие. Ведь что-то же непременно должно измениться, да? Не может он ходить среди нормальных людей с нормальным лицом.

К тому моменту, как я оказываюсь на его дорожке, Сойка как раз выбивает страйк и с довольной мордой прикладывается к бутылке пива. От этого зрелища ясность из головы улетучивается, и ей на смену приходит густой черный туман. От него перед глазами темнеет, а каждая мышца приходит в состояние боевой готовности. Еще секунду потерпеть, и вот еще одну…

Дальше все происходит как в замедленной съемке: при виде меня лицо Сойки удивленно вытягивается, рот кривится в невысказанном вопросе.

— Это же ты! — Я не спрашиваю — утверждаю. И нет, то, что мой некогда приятель переступил черту дозволенного, лишившись тем самым права называться человеком, никак не сказалось на его внешности. Встретишь такого в толпе и решишь, что он вполне нормальный парень.

Не дожидаясь, пока Сойка сумеет мне ответить, я замахиваюсь и со всей дури бью ему в челюсть, вкладывая в этот удар все, что чувствую: бешенство, презрение, отчаяние и боль. Это из-за него она сейчас лежит там без сознания. По его вине у нее… я даже про себя это с трудом могу произнести… Черепно-мозговая травма. И все только потому, что она выбрала меня, а не его. Также, как когда-то сделала Женя. Этот ублюдок не смог вынести, что на его крошечные яйца в очередной раз наступили. И за это пусть горит в аду.

Костяшки пальцев обжигает огнем, но я едва ли могу прочувствовать эту боль в полной мере. Кажется, я попал ему в зубы, судя по тому, что Сойка, влетев в крутящийся стул и грохнувшись на пол, моментально изошелся кровью.

—Эй.. ты чего… Совсем ебанулся… — раздается откуда-то со спины. Следом кто-то пытается выкрутить мне руки, но этот кто-то явно недооценил мое состояние. Сойку я пришел раздавить, а потому, легко вывернувшись, наваливаюсь на него сверху и начинаю дубасить по лицу. Когда я видел подобные сцены в фильмах — каждый раз морщился. Я не люблю насилие, а тот, кто мордует лежащего на полу, едва ли намного лучше своего оппонента. Но то, что сейчас происходит у меня внутри, не поддается контролю. Я не вижу лица Сойки, залитого кровью — я вижу ее: белую как мел, лежащую на каталке без сознания. Она ни одной живой душе ничего плохого не сделала… Самый солнечный человек из существующих…

Меня снова хватают за руки. На этот раз держат гораздо крепче… Не один. Сквозь рев в висках до меня долетает бормотание Лелика: «Все… Ну все, блядь, хватит… Только в тюрьму тебе сейчас не хватало загреметь».

Меня оттаскивают от Сойки метра на три. Держат вдвоем или втроем и выпустить, кажется, боятся. Сойка со стоном пытается сесть… Левый глаз раздулся, как и губа, превратив его в урода. «Так и должно быть, — проносится в голове. — Такой как ты не должен выглядеть нормальным».

— Ты спятил, еблан? — хрипит он, сплевывая кровь прямо на пол. — Я тебя, блядь, засужу.

— А я тебе житья не дам за то, что ты с ней сделал, — шиплю я, тщетно пытаясь сбросить прилипшего к спине Лелика. — Ты, сука, пожалеешь.

— С кем я, бля, что я сделал? — гневно взвизгивает Сойка, хватаясь за протянутую руку своего приятеля. — Совсем мозгами поплыл?

— С Ярославой… Она в коме, тварь… Кто еще, кроме тебя.