А потом - убийство!

— Да, совершенно верно, до вечера понедельника. В конце прошлой недели я, к сожалению, ослабил бдительность. Решил, что трудности позади, так как ясно дал ему понять: я знаю, что болезнь его — сплошное притворство. Две недели назад, в среду, я засек его, когда он пытался незаметно выбраться из дому. Он открыл дверь черного хода, но в саду на скамейке сидел я и курил трубку.

— Отличная работа, сынок!

— Спасибо, сэр. Но как только я ослабил бдительность, он тут же предпринял вторую попытку убить Монику Стэнтон. Буду с вами предельно откровенен. Я не могу присягнуть, что в ночь с понедельника на вторник слышал именно его, когда голос за окном кричал: «Свет!» Голос был более чем странным и не походил на те, какие я когда-либо слышал; видимо, он применил какое-то приспособление. Голос мог принадлежать как мужчине, так и женщине. Но…

— Что — «но»?

— Я выбежал следом за мерзавцем с фонариком, как только он выстрелил. Темно было, как в аду, но я слышал его шаги. К сожалению, я его упустил, потому что он был слишком далеко от меня. Зато мне удалось другое. Я загнал его в озеро.

— Что вы сделали?!

— Хотите сказать, он снова упал в воду?

Билл Картрайт расхохотался:

— Не скажу наверняка, что в воду плюхнулся именно Гагерн, ведь я его не видел. Но, судя по громкому всплеску, он прыгнул на славу — сердце радовалось. Рад доложить, что свалился он с южного берега, где на поверхности плавает много мусора. Потом он выкарабкался на берег и сбежал… Итак, сэр, — Билл посерьезнел, — главное заключается в том, что я до сих пор блуждаю в потемках. Не могу понять, что ему нужно. Я знаю, что он шпион: по-моему, я доказал это. И я знаю, что покушения на Монику — его рук дело. Но почему?

С помощью его почерка я ничего доказать не могу. То есть нельзя же просто подойти к человеку и потребовать: «А ну-ка, дайте мне взглянуть на ваш почерк!» А всякие там предлоги, с помощью которых можно раздобыть такие образчики, легче изобразить в литературе, чем найти в жизни. Я ничего не могу доказать с помощью его голоса. Серную кислоту вылили в переговорную трубу из пивной бутылки, которую я позже нашел на втором этаже в доме врача; но на ней не было отпечатков пальцев, так как на Гагерне были перчатки. Пулю выпустили из револьвера 38-го калибра, но я не в состоянии найти оружие.

С другой стороны, не могу не испытывать скромной гордости по поводу моих дедуктивных заключений; по-моему, все они до последней мелочи подтверждаются фактами. Поверьте мне, я глубоко вам признателен за слова одобрения, которые вы имели честь сказать по моему адресу. Если бы я мог каким-то образом пригодиться вашему департаменту…

Он замолчал.

Г.М. закрыл оба глаза.

— Сынок, — громко зашептал Г.М., — я больше не сумасшедший. Я нахожусь в спокойном и умиротворенном состоянии ума. Но прежде чем мы продолжим, хочу задать один вопрос. Вам известно, зачем я попросил вас приехать?

— Нет.

— Совсем-совсем ничего не подозреваете?

— Ну, я подумал…

Г.М. кивнул капитану Блейку, который открыл дверь и что-то крикнул.

— Я вызвал вас потому, что другого законного способа остановить вас не было, — сказал Г.М. — Хочу познакомить вас с парнем, которого зовут Курт фон Гагерн — с тем самым, о ком вы говорили. Его настоящее имя — Джо Коллинз. Он один из моих подчиненных. Входи, Джо. Садись. Хочешь сигару?

Глава 9 НЕОЖИДАННЫЕ ОТКРОВЕНИЯ ВТОРОГО РЕЖИССЕРА

1

Г.М. встал на ноги. Внушительных размеров живот, который пересекала толстая золотая цепь для часов, придавал ему сходство с резной раскрашенной деревянной фигурой на носу военного корабля. Он упер кулаки в бедра. Лицо его исказила гримаса, исполненная не столько гнева, сколько благоговейного ужаса.

— Ну и доставили же вы мне хлопот! — заявил он. — Ни с чем подобным мне еще не приходилось иметь дела. От ваших хитроумных затей больше вреда, чем от всей немецкой тайной службы! Джо считает, что вы — человек честный. Я склонен с ним согласиться. Предупреждаю: никому ни слова, ни полслова, иначе я с вас шкуру спущу! А пока… мы решили открыть вам правду, чтобы вы прекратили изводить беднягу Джо и гонять его по всей киностудии всякий раз, как он пытается что-то сделать… Иди сюда, Джо! Входи!

Джо Коллинз, лже-Курт фон Гагерн, войдя, смерил Билла Картрайта взглядом, не поддающимся расшифровке.

В нем чувствовалось то же легкое раздражение, что уже было замечено прежде. А еще в его взгляде читались смущение, нерешительность и, возможно, неприязнь. На нем была безупречная синяя пиджачная пара и дорогой клубный галстук. Он настолько вжился в роль, что даже здесь не забыл склонить голову и щелкнуть каблуками, прежде чем положил шляпу на стол. Его довольно красивое лицо было спокойно, хотя нос чуть покраснел.

— Все в порядке, Джо, — утешил его Г.М. — Сядь и успокойся. Ну, как ты сегодня?

— Вернулся с холода, — угрюмо заявил Гагерн.

Хотя всем известно, что означает данное заявление в устах сотрудника разведки, лже-Гагерн имел в виду всего лишь то, что он простудился.

Г.М. повернулся к Биллу.