А тебе слабо?

– Держись поближе ко мне, – шепчет она. – Ни с кем не говори и не пялься. На заднем дворе будет гораздо лучше.

Несколько дней я мечтал о том, что мы с ней снова будем так близки, но сейчас я не могу думать ни о чём, кроме глаз, пристально следящих за каждым нашим движением. Бет отворачивается, крепче сжимает мою руку и ведёт меня через комнату к задней двери кухни.

Рождественские гирлянды развешаны между тремя чахлыми деревьями в узком дворе. В дальнем углу зеленеет клочок газона. Остальной участок – просто земля, поросшая сорняками. Облезлые садовые кресла расставлены в кружок, в центре которого Исайя о чём-то разговаривает с Ноем. Рыжеволосая девушка сидит между Ноем и одним из тех латиносов, которых я видел на веранде.

Увидев Бет, Ной отходит от своей компании. Она отпускает мою руку и падает в его распахнутые объятия. Они шепчутся. Мне не нравится, как он её обнимает, а ещё меньше нравится, что это продолжается так долго. На мой взгляд, это не похоже на проявление братской любви. Я смотрю на девушку. Какого чёрта она сидит тут и радуется, когда её парень обнимает другую?

Отпустив Бет, Ной протягивает мне руку.

– Как дела?

Я беру его руку и с силой пожимаю.

– Ничего. А у тебя?

Когда я сжимаю его руку, Ной с улыбкой сжимает мою в ответ.

– Расслабься, бро. Бет сказала, что ты хороший парень, значит, мы тоже хорошие.

Бет обнимает латиноамериканца и громко смеётся, когда он начинает что-то игриво нашёптывать ей на испанском.

– Это Рико, – говорит Ной. – Расслабься. Мы тебя прикроем.

– Я беспокоюсь за Бет. Ни к чему ей быть здесь.

Ной мгновенно утрачивает свой беззаботный вид.

– Да, – говорит он, – ни к чему.

Бет оборачивается на нас и улыбается мне счастливой улыбкой – я всего несколько раз видел, чтобы она так улыбалась.

– Что это у неё, ленточка? – недоверчиво спрашивает Ной.

Я гордо отвечаю:

– Это я подарил.

– Охренеть, – цедит Ной и почему-то смотрит на Исайю. – Но это ненадолго.

Он возвращается к своей компании и пересаживает свою девушку в гамак, натянутый между двух столбов, врытых в землю. Гамак медленно покачивается туда-сюда, когда они ложатся в него вдвоём. Ной приподнимается на локте и смотрит на девушку.

– Эхо, это Райан. Райан, это моя девушка.

Я понял. Смотри не лезь к моей девушке – а то мало не покажется.

– Приятно познакомиться.

Эхо садится, но Ной обхватывает её за талию и укладывает обратно.

– Бет привела с собой воспитанного парня, – поддразнивает его Эхо. – Видишь, это совсем не сложно.

Ной откидывает её волосы за спину, проводит пальцем вдоль её руки.

– Я тоже воспитанный, детка.

– Нет! – она шлёпает его по руке и смеётся. – Ты невоспитанный!

Меня передёргивает от отвращения, когда я понимаю, что вижу. Руки Эхо покрыты шрамами. Я провожу рукой по лицу. Что с ней случилось? Ной продолжает дразнить Эхо, она продолжает хохотать, но, когда Ной обращается ко мне, я отчётливо слышу в его голосе угрозу.

– Получишь от меня, если будешь так пялиться!

– Ной! – тут же одёргивает его Эхо. – Прекрати.

Бет поворачивается ко мне:

– Я же тебе говорила не пялиться!

– Прошу прощения, – говорю я Эхо.

Она улыбается.

– Вот видишь? Воспитание!

– Ладно, – говорит Бет. – Давай найдём тебе пиво, пока ты не подрался с кем-нибудь.

Бет

Я соскучилась по смеху.

В обычные дни я могу над чем-нибудь слегка улыбнуться. Иногда, гораздо реже, я могу даже усмехнуться. Но я соскучилась по смеху. Настоящему смеху. Когда хохочешь до боли в животе, когда грудь разрывается от хохота, а лицо устаёт от улыбок.

Для большего эффекта Рико встаёт в центр круга, образованного садовыми креслами, и медленно разыгрывает для зрителей историю о том, как этим летом мы с Исайей спасли его от ареста за распитие алкоголя несовершеннолетним тем, что отвлекли двух копов, разыграв нелепую пантомиму.

– Я, такой, сижу под кустом, и если бы копы сделали шаг назад, они бы наступили мне прямо на башку! А Бет стоит прямо передо мной, – Рико давится от смеха. – И, такая, держится рукой за плечо и раскачивает локтем туда-сюда, как маятником. Коп перетрухнул и спрашивает, не нужна ли ей помощь. Решил, что у неё судороги.

Все, включая меня, надрываются от хохота. Отсмеявшись, Рико собирается с силами, чтобы закончить историю.

– А она этак нехотя прерывает молчание и говорит: «Я мим, придурок. А ты думал, зачем я кривляюсь тут?».

Все так и ложатся от хохота, а когда смолкают, хватая ртами воздух, Рико смотрит на Райана.

– Incluso el nino blanco se esta riendo[22].

Я не сильна в испанском, но знаю достаточно, чтобы вычленить слова «белый мальчик» и «смех». Моё сердце трепещет, когда вижу, что Райан в конце концов тоже смеётся. Он вообще очень красивый, но когда смеётся, становится просто неотразимым.

Рико подносит к губам банку пива, пьёт, потом швыряет её через весь двор.

– У меня всё.

Исайя наклоняет кулер.

– У всех всё, чувак.

– Исайя, пошли сходим за добавкой.

Исайя встаёт, а Рико пинает меня по ноге, проходя мимо.

– Ты же с нами, Бет?

Мне легче умереть, чем отказаться.

– Я должна быть дома вовремя.