А утром пришел Фо…

Я присел рядом с ней.

– Чей это дом?

Адал многозначительно улыбнулась.

– Ты что, правда не узнаешь? – сказала она. – Ты ведь тут уже бывал.

Она встала и прошлась по скрипучим, проломленным во многих местах половицам, обернулась, раскинув руки.

– И правда не помнишь?

Я мотнул головой.

– Иди сюда, – потянула она меня за рукав.

Я послушно прошел за ней в какую-то небольшую комнатку. На стенах – остатки деревянной обивки, окон нет, в углу – горка булыжников.

– Похоже на парилку, – сказал я.

– Это и есть бывшая баня. Ты, помнится, сидел вот тут, – она указала на груду досок, остатки деревянных лавок, – а я стояла здесь!

Адал стала в центре комнатки.

– Не может быть!

Я вдруг понял, что она права – комнатка действительно была похожа на парную в доме Петровича. Я снова прошелся среди руин, внимательнее взглянул на окружающую меня разруху. Узнал планировку дома, рисунки на ободранных обоях, остатки ковра на полу, раскуроченную белую с золотым мебель на кухне… Если подняться по лестнице, на втором этаже окажется комната, где я спал. Только выглядело все так, словно тут прошлась шайка вандалов. Или чего похуже…

– Когда это случилось? – тихо спросил я. – Когда разрушили дом?

– Лет пять назад.

– Как это пять лет! – Я уставился на Адал. – Ведь мы были здесь, как ты сама говоришь, с Антоном. Недавно! Или это все-таки другой дом?

Я снова посмотрел по сторонам. Теперь я заметил, что все здесь покрыто толстым слоем пыли, доски и кирпичи во многих местах почернели от старости, поросли плесенью и мхом, а кое-где сквозь половицы пробилась трава и даже кусты. Все было в таком запустении, словно дом забросили несколько лет назад. А еще я обнаружил кучу следов кирзовых сапог! На полу бывшей гостиной что-то белело. Это оказался платок – такие нам выдавали в армии. Я наклонился, поднял его, развернул. В углу черными нитками были вышиты буквы: «Г. О.» – Гриненко Олег. Это же мой платок! Я сам вышил эти буквы!

– Ни хрена не понимаю! Да что тут происходит?

– Вот мы и подобрались к самому главному. – Адал встала напротив и прямо посмотрела мне в глаза. – Быть может, сначала тебе это покажется бредом… Что ты знаешь об эрвах, Олег?

– Эрвы – что-то вроде оживших фантазий. В них верили питхи – коренной народ Погорья. Еще о них много пишет Игорь Сорог. В принципе, это главная фишка его романов. Ну и, если верить дневнику Петровича, полковник Светлов ставил опыты по оживлению фантазий и призыву всякой живности.

– Вот видишь, ты и сам все прекрасно знаешь, – сказала она. – Только есть, как говорится, одно но: эрвы – не обязательно живность.

Я молча смотрел на нее, не понимая, к чему клонит.

– Не дошло? Все просто: вы с Антоном действительно были здесь, и дом этот выглядел точно так же, как сейчас. Просто вы видели все иначе.

– Ты хочешь сказать…

– Именно! Все остальное дорисовала ваша фантазия. Обстановка в доме, мебель, баня – все это был созданный вашим воображением эрв.

– Да ну… Чушь! – Я мотнул головой. – Я помню, что ночевал на втором этаже. Да ведь тут половины ступенек не хватает! Как я туда поднимался? А еще мы сидели здесь на стульях, ели приготовленную Петровичем еду…

– Это были воображаемые стулья и воображаемая еда.

– Чушь, – повторил я, опустившись на разломанный диван. – Но как такое возможно?

– Это ведь эрвы, Олег! Они реальны для тех, кто в них верит. Не путай их с галлюцинациями. Та же самая сила, что позволяет воображаемым чудищам ломать реальные стены, позволяет удерживать твое реальное тело на воображаемом стуле. Ты ведь читал дневник капитана Откина.

Он довольно подробно описал механизм порождения иллюзий.

– Так, стоп! – резко оборвал я. – Слушай, прекрати, а! Мне сейчас не до смеха. Я уже почти поверил, что фантазии и правда способны оживать, и те монстры проявляются вовсе не из иного измерения, как нам на этом самом месте врал Петрович. Но то, что эти руины недавно выглядели как обычный дом, – уже перебор.

– Ты же хотел узнать правду!

– Правду? – Я вскочил и заходил по комнате. – Правдой был тот мир, в котором я прожил свои сознательные девятнадцать лет. Потом я отправился в караул и пришли чудовища. И оказалось, что я не до конца знал свой привычный мир, раз в нем бывает такое! Это была новая правда! И вот теперь ты мне преподносишь еще одну: мол, дом, в котором я меньше суток назад спал, парился в бане, пил самогонку и жрал жареную картошку, мне приснился. Да не только мне одному, а еще и моему приятелю! Так? Мол, бывает в мире и такое! Может, хватит правд, а?

– Твой мир нисколько не изменился, – спокойно сказала Адал, – но он остался там – за туманом. Здесь же все работает по иным законам. И чтобы выжить, тебе нужно эти законы понять. Я же здесь для того, чтобы объяснить тебе, как тут все устроено. Что мне сделать, чтобы ты успокоился и наконец выслушал?

– Поцелуй меня! – съязвил я. – Один раз это сработало.

Я перестал нервно прохаживаться взад и вперед по раскуроченной комнате и, обхватив голову руками, присел на уцелевший бело-золотой стул.