А утром пришел Фо…

Сычев дернулся, стащил с головы шинель. Я подтянулся, привстал, взглянул на него. Огромные капли пота блестели на широком лбу. Я отметил, что Сычев сильно изменился: казалось просто нереальным, что человек может так быстро и до такой степени похудеть. Щеки впали, глаза ввалились. Лицо, казалось, вылепили из воска. Бык стал похож на восставший из могилы труп.

– Да уж, поскорей бы смена, – согласился я.

– Смена, смена, – раздраженно хмыкнул Роганин. – Будет ли она вообще, эта смена?

– Ты о чем?

– При таком тумане они хрен сюда доедут!

Он говорил так, словно вот-вот сорвется на панику.

– Если пойти пешком… – задумчиво добавил он. – Тут всего-то километров двадцать.

– Чё, дурак? – поразился я.

– А что? Если сейчас выйдем, еще засветло доберемся. Вспомни, у нас же были марш-броски на двадцать пять километров, причем в полной амуниции. А тут налегке. Первые километров пять можно вообще пробежать…

– Вовка, не гони, – сказал Бабин. – Они скоро подъедут. Вот увидишь. Всего пара часов осталась. Может, и туман к тому времени спадет.

– Ага, жди, – продолжал причитать Роганин. – С ночи ничуть не рассеялся. Даже плотнее стал. Вообще странный он какой-то, туман этот.

Я взглянул на окно. Оно походило на аквариум, заполненный молоком. Действительно, с этим туманом не все в порядке. Стал появляться он еще вчера вечером, хотя обычно в такую погоду туманы вроде как не выпадают. Потом был дождь – туман тоже остался. А ночью он, словно волной, накатился неизвестно откуда и окутал всю округу. Монстры и туман явно как-то связаны… Впрочем, нам-то что до этого? Наша задача – выжить!

– Нет! Не-е-ет! – вдруг завопил Сычев.

Мы вскочили, склонились над ним. Бык скорчился в постели, все его тело свело судорогой.

– Черт, опять! – выдохнул Бабин, придавливая Сычева за плечи к кровати. – Зверек, ноги держи!

Сычев бился и кричал. Я надавил на голени. И вдруг мне показалось, будто что-то проползло у меня под ладонью. Я отдернул руки. Сычев выгнулся, забил ногами.

– Держи, я сказал!

Я снова навалился на ноги, не сводя глаз с искаженного болью лица Быка. Рот его был открыт, и из горла вместе с хрипом вырывался странный зеленоватый пар. И вдруг я заметил, как шея Сычева вздулась, а затем бугорок кожи прокатился под китель.

– Что это?

– Не знаю, но у него это уже было. Похоже, Бык правду говорит. Ну, о том, что в нем кто-то есть.

Бабин взглянул на меня, и я увидел в его глазах страх. Представляете? Страх в глазах невозмутимого Бабина!

Сычев наконец обмяк и затих. Бабин снова прикрыл его лицо шинелью. Он устало опустился на пол, жмурясь от боли и прижимая локтем окровавленные бинты на боку.

– Я же говорил, что надо уходить отсюда. Нужно идти навстречу смене, – снова запричитал Роганин. – Потом наступит ночь, и будет поздно. Эти твари нас всех сожрут!

– Вовка, – устало сказал Бабин, – пожалуйста, заткнись!

Приступ у Сычева случился еще дважды.

– Потерпи, Серега. Смена вот-вот приедет, – успокаивали его. Но лишь до тех пор, пока не минуло семь часов. Сначала мы убеждали себя, что смена просто опаздывает. Мало ли что могло случиться в пути? Но когда прошел час, забеспокоились.

– Время семь. Где смена? – Агеев нервно ударил кулаком по сейфу.

Мы все сидели в комнате начкара, вслушиваясь в тишину, не пропуская ни единого шороха. Но заветное урчание автомобильного двигателя так и не раздалось. Туман за окном не рассеивался, а, казалось, сгущался все больше.

Наконец Роганин не выдержал и встал.

– Достало меня это! Достало все: этот туман, эта караулка, эти твари!..

– И что ты предлагаешь? – спросил Трошников.

– А то, что и раньше. Надо было еще утром идти пешком. Что предлагаю? Предлагаю сделать это сейчас!

– Э, Вовка, не гони, – сказал Бабин. – Там полно этих черных мразей!

– Плевать! Думаю, если идти быстро и внимательно смотреть по сторонам, дойдем. Мы же дошли ночью от постов до караулки!

– Роганин, сядь! – приказал Агеев.

– Витек, ты, конечно, командир… – Вовка закинул на плечо автомат, сунул в подсумок еще два полных магазина, взял две гранаты. – Но я лучше под трибунал пойду за неподчинение приказам, но тут не останусь.

– Сядь, я сказал! – Агеев резко встал, поднял автомат, передернул затвор.

– Стреляй! Лучше от пули, чем в пасти мутанта, глюка или хрен там знает кого. Чего же не стреляешь? Ну, нет так нет… Пока, пацаны!

На пороге комнаты начкара Роганин оглянулся:

– Может, кто-нибудь пойдет со мной? В части хоть медики есть.

Все молчали. Взгляд его уперся в Бабина. Тот замялся, но все же остался сидеть.

– Ну, как знаете…

– Вовка, не гони! – Шурович подскочил и схватил его за рукав.

Роганин вырвался и быстро пошел в коридор. Раздался хлопок входной двери караулки.

– Парни, да вы что? – закричал Шурович. – Витек Агеев, ты-то чего молчишь? Куда он сейчас пойдет? Он же погибнет!

Агеев стоял, опустив автомат, задумчиво глядя в пол.

– Антоха прав, его надо остановить! – воскликнул я и побежал к выходу.

Дверь караулки была распахнута. Я выскочил на улицу и остановился посреди площадки. В белой пелене я успел заметить лишь, как растаял в тумане одинокий силуэт.