А утром пришел Фо…

Слух уловил какие-то тихие хлюпающие звуки. Сначала решил, что мне показалось, но они раздавались все четче, громче. Кто-то приближался. Друзья? Или… Я в страхе смотрел по сторонам, но повсюду видел лишь мрак и туман. Короткие всплески шагов раздавались уже совсем рядом. Я вертел головой, пытаясь понять, с какой стороны доносится этот звук, но казалось, что он повсюду, словно растворен в тумане. А может, мне это казалось? Может, это страх отзывался в моей голове очередным бредом?

– Антон! – закричал я. – Трошников, это ты?

Шаги стихли. Снова воцарилась тишина. Но я чувствовал, что кто-то рядом. И вдруг нечто холодное коснулось шеи. Я едва не заорал…

– Стой, кто стоит! – раздался голос позади.

Я медленно повернулся. В затылок мне упирался ствол автомата, а держал его улыбающийся Антон Трошников.

– Ты, урод! – все еще дрожа, произнес я. В этот момент я готов был его растерзать.

– Э-э-э, Зверек, не гони… – Антон отступил на шаг, но мои руки уже вцепились в его китель. – Олежа, я же пошутил!

– Никогда… – Голос мой срывался. – Никогда не делай так! Понял?

– Ладно, ладно! Все, замяли!

Трошников отошел, одергивая форму, что-то недовольно бормоча. Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Мне казалось, что сердце вот-вот пробьет китель и выскочит наружу.

– А где Шур? – немного успокоившись, спросил я.

– Да тут я. – Рядом возник Шурович. – Ну, вы, пацаны, даете. После того, что было, еще и шутки шутить можете! Мне вот как-то не до смеха.

– Просто ты, Зверек, кончай отставать. А то в таком тумане заблудиться – раз плюнуть, – сказал Трошников. – Хорошо, я заметил, что ты пошел в другую сторону. А если бы нет?

– Блин, мы уже километра четыре протопали, а трассы все нет, – посетовал Шурович, глядя по сторонам. – Олежа, ты уверен, что, когда мы с сопки спускались, солнце было с левой стороны?

– Вроде слева, – пожал я плечами и глянул вверх, словно сквозь эту пелену мог разглядеть небо.

– Да какая теперь разница… – Трошников ударил кулаком по черному стволу сухого дерева. – Мы тут крутимся уже часа два. Мне вообще порой кажется, что мы раз пятый проходим по одним и тем же местам. Хотя в таком тумане какое-то все одинаковое.

– Так куда идти-то?

– По-моему, уже не важно. – Шурович повертел головой и махнул рукой в неопределенном направлении. – Пойдем туда. Глядишь, куда-нибудь да выйдем…

И он побрел, растворяясь в тумане.

– Пойдем, Зверек, а то опять отстанешь, – сказал Антон.

Прошло еще полчаса, а нас все так же окружали лес и болото.

– Бред какой-то, – сказал Шурович. – Мы идем не сворачивая. К чему-нибудь уже должны были выйти! Пусть не на трассу, так к реке или хотя бы… к караулке.

Он запнулся, и мы, не сговариваясь, остановились. Куда-куда, а снова попасть к караулке хотелось меньше всего. Однако Трошников молча упорно двинулся вперед, и нам ничего не оставалось, как поплестись следом. И вдруг Антон резко остановился и присел.

– Ты чего? – сказал я, машинально приседая рядом.

– Тихо! – Трошников поднял палец. – Слышишь?

Мы прислушались. Неподалеку раздавался равномерный хлюпающий звук.

– Как думаешь, что это? – прошептал Шурович.

– Да хрен его разбери. Может, лучше и не знать?

Да только звук, казалось, приближался: равномерные всхлипывания среди болота. Иногда они прерывались, но вскоре возникали вновь. Как будто…

– Кто-то идет! – шепнул Трошников.

– Может, это опять крадется какой-нибудь придурок, чтобы идиотски пошутить? – сказал я.

– Не смешно, – пробурчал Антон.

– Может, это Бабин? Вдруг он выжил? – с надеждой предположил Шурович. – Или смена все-таки прибыла…

– Или снова… они! – с тревогой добавил я.

Это действительно оказались шаги – осторожные, будто кто-то крался. Теперь мы различали даже тяжелое дыхание и шорох ткани одежды. Я вжался между сырых кочек, приподнял автомат. Кто бы это ни был, лучше перестраховаться. Хлюпающий звук раздавался уже совсем рядом. Если бы не туман и вечерний полумрак, мы бы, наверное, видели идущего.

– Человек! – воскликнул Шурович. – Точно человек! По-любому это кто-то из наших…

Идущий, видимо, его услышал – шаги прекратились. Острый луч фонарика прорезал туман и заскользил в нашу сторону.

– Эгей! – Шурович вскочил, замахав руками, и побежал прямо на свет.

Автоматная очередь грянула так внезапно, что мы с Трошниковым поняли, что произошло, лишь когда Шурович упал с простреленной грудью. Я открыл было рот, но Антон тут же зажал его ладонью и погрозил кулаком: «Молчи!» Луч фонарика разрезал туман и темноту над нашей головой, и шаги быстро зашлепали в нашу сторону. Я вжался в траву, пальцы до боли стиснули автомат, а взгляд был прикован к лучу, освещающему бледное лицо мертвого Андрея Шуровича. Шуровича, который выбрался с нами из настоящего ада, а теперь так глупо погиб от руки человека!