«…А в небе ангелы летят». Военные стихи и поэмы

Сойти на станции любой,
легко взлететь над эстакадою,
возликовать: лечу! не падаю! —
и слиться с шумною толпой,
с весёлой толчеёй базарною,
где смех и крики вразнобой,
где пахнет хлевом и казармою,
таранью, кровью и судьбой,
направиться к себе домой
по выщербленной мостовой,
потом – проулками, задворками,
где в окнах кисея с оборками,
надвинув кепку до бровей,
свернуть налево, взять правей
и выйти на пустырь, заваленный
железным ломом, кирпичом,
где всё в цвет пыли и окалины,
Но ты, пришелец, здесь при чём?
Здесь бегают твои приятели,
отчаянная ребятня,
с тех пор ни месяца, ни дня
они пока что не растратили,
они пинают старый мяч,
пускают змея у обочины,
все табуном и только вскачь,
все живы – не грусти, не плачь,
всё цело – старый клён и грач,
да и тебе не напророчены
пока ни вёрсты, ни окоп,
ни пот в глаза, ни пуля в лоб,
ты – яблочко без червоточины,
ещё ты зелен, как трава,
и мама здесь, ещё жива,
весёлая и сероглазая,
но вот печалится едва,
склонилась над разбитой вазою.
Беги с повинною домой,
не вышел срок тебе отчаяться.
Сойди на станции любой.

Но это лишь во сне случается.

И то не часто, милый мой.

1973

Приснится ж такое!

Приснится ж такое! —
             раскрытый рояль на снегу,
чёрный-чёрный до белого блеска
на белом лугу,
кружённый стволами
             безмолвных берёз перелеска…
на рыхлом снегу,
в этом белом безлюдье,
где было б уместнее: танк или, скажем,
                                              орудье,
где было б уместнее: чёрный блиндаж
                          или, скажем, повозка…
всё это могло быть оставлено здесь
                                       после боя…
но чёрный до белого лоска
раскрытый рояль, беззащитный,
                                       как тело живое,
но струны, открытые ветру,
                                       открытые стуже,
но эта душа… ведь ничем
                          не прикрыта снаружи,
ничем: ни стеной, ни забором,
                                       ни даже могилой…
Но это был сон, где смешалось на миг
                                       всё, что было…
ведь это был сон —
перекрёсток всех прожитых мест
и времён.

1974

Конь

Рыжий конь скакал вдоль тракта
с перебором на три такта:
так-так-так,
так-так-так
так-то…

Сон мой детский, вихревой:

грива чёрной бахромой,
белоногий,
без дороги
по прямой.

Было песней – стало бытом,

степь стонала под копытом,
пыль слепит,
дёрн прибит
в битум.

По прямой, вперёд, в галоп.

Мина мимо, пуля в лоб,
Синь – потопом,
тени, топот.
Стоп…

Это было, это снится,–

ветер, травы, броды, лица,
гром погонь,
рыжий конь –
птица.

Ах, как ноет под ребром!

Чашей вогнут ипподром.
Ближе, ближе,
друг мой рыжий,
в горле ком.

Марш! Но замкнута кривая,

путь – конечный круг трамвая,
здесь игра,
свист и грай
с края.

Рыжий, вспомни обо мне,

я – тот всадник на коне.
Резвым бегом –
топью, снегом,
как во сне.

1972

Путь