…А вослед ему мертвый пес: По всему свету за бродячими собаками

Типичным примером такой сцены, где собаки были бы уместны, но отсутствуют, является та, где Гроссман вспоминает о своем мимолетном посещении Ясной Поляны, имения Толстого, в момент, когда Красная армия удирает, а танки Гудериана как раз прорвали Брянский фронт, обороняемый генералом Еременко. Накануне или в этот же самый день Гроссман видел, «как собаки, бегущие из пылающего Гомеля, одновременно с машинами бросались к мосту, чтобы переправиться через реку».

И вот теперь, приблизившись к порогу дома Толстого, он вспоминает колебания Чехова, который впервые подошел сюда, охваченный робостью, и так и не вошел: вернулся на железнодорожную станцию, сел в поезд и вернулся в Москву.

Он неминуемо вспоминает и знаменитую сцену из «Войны и мира», ту, где жители Лысых Гор, имения Болконских, спешно бегут оттуда при приближении Великой армии; писателя невольно поражает ее сходство с тем, что творится перед его глазами. По его словам, дорога к господскому дому была очень красиво устлана палой листвой красного, оранжевого, золотого и светло-лимонного цвета. А внутри дома царил отвратительный лихорадочный хаос, всегда сопутствующий отступлению, среди голых стен громоздились ящики…

Тогда Гроссман, выйдя из дома в парк, направился к могиле Толстого, над которой кружились в зенитных разрывах вражеские истребители, и его сердце сжалось от нестерпимой боли.

Но никакой «голос собаки» не прозвучал, выражая эту скорбь лучше, чем это дано сделать голосу человеческому.

10

С первых же дней войны между израильской армией и ополчением Хезболлы, начавшейся в июле 2006 года, во многих рассказах об этих событиях стала появляться риторическая фигура бродячего пса или его же реалистический образ. В особенности когда речь шла о том, что десятки тысяч мирных жителей были вынуждены спасаться бегством из городов и селений на юге Ливана, на которые обрушились нескончаемые израильские бомбардировки и артобстрелы.

Как риторическая фигура бродячий пес ведет свое происхождение от той традиции, что впечатляюще проявилась как в Библии, так и в «Илиаде»: смысл его появления в том, чтобы зловеще оттенить нечестивые деяния поджигателя войны и страдания его безвинных жертв, подвергаемых двойной несправедливости, ведь у них не только отнимают жизнь, но и оставляют их прах непогребенным. Особенно часто этот персонаж встречается в сочинениях, рассчитанных на широкую продажу и созданных после окончания трагедии, тогда как в свидетельствах, доходящих непосредственно с места событий, скорее появится реальная бродячая собака. Пес риторический почти всегда занят пожиранием трупов, реальный же куда чаще ничего особенного не делает. Разумеется, провести границу между тем и этим не всегда бывает легко, поскольку когда мертвые тела валяются без погребения как те, на дорогах Южного Ливана, они и в самом деле могут быть сожраны.

Из соображений осторожности или деликатности я воздержусь от цитирования репортажей, появившихся в ту пору и не обходившихся без бродячих собак, по всей видимости риторических. Зато не вижу ни малейших препятствий для цитирования репортажа Сесиль Эннион, где фигурируют бродячие собаки, реальность которых не вызывает ни малейших сомнений. Эта статья была опубликована в газете «Монд» 1 августа 2006 года. Действие происходит в окрестностях Бинт-Джбейль — маленького городка около израильской границы, особенно пострадавшего от военных действий.

«Прежде чем сбросить свой взрывчатый груз, самолеты пикировали», — отмечает Сесиль Эннион, которая описывает в свой черед и дороги, изрытые кратерами от бомб, и хлопающие на ветру двери разрушенных домов, и электрические кабели, валяющиеся по земле среди мусора и остовов сожженных машин.

«Единственными живыми существами, которых можно увидеть в этих местах, являются бродячие собаки да невозмутимые ящерицы. За холмом прогремели четыре выстрела „катюши“. Через несколько минут по ту сторону разрушенной заправочной станции на полной скорости пронеслась красная „мазда“ с двумя бородатыми мужчинами. Потом новый снаряд врезался в дорогу, взметнулись в воздух осколки и куски битума».

(Спустя несколько дней та же газета напечатала репортаж Бенжамена Барта, своего специального корреспондента в Кирьят-Шмона, «городе, расположенном в самой северной части Израиля». Спецкор «Монд» пишет: «Вот уже три недели как светофор заблокирован — мигает только его желтый глаз. Это назойливое мигание лишь подчеркивает неподвижность, объявшую город с того момента, как начались бомбардировки Хезболлы. Металлические жалюзи опущены, тротуары безлюдны. На улицах никого — только дикие кошки, клочья грязной бумаги да армейские колонны, движущиеся в направлении линии фронта». Может быть, бродячие собаки в одном случае и дикие кошки в другом символизируют весьма незначительный масштаб конфликта Израиля с его арабскими соседями.)