…А вослед ему мертвый пес: По всему свету за бродячими собаками

«Зато, — добавил он, — если чихуахуа оставить в окрестностях аэропорта в Тунисе, можно не сомневаться, что морфотип, им представляемый, продолжения иметь не будет: генетический обмен и естественная селекция ведут к тому, что бродячие собаки перемешиваются в общем горниле», хотя образчики, выходящие из этого горнила и в морфологическом отношении однотипные, «не имеют ничего общего с первоначальным исходным типом». (Привести в пример именно тунисский аэропорт Жана-Дени Виня побудило то, что он сам преподавал в этом городе и однажды по дороге в университет подвергся нападению своры бродячих собак. Своим спасением в этой ситуации он был обязан исключительной меткости, с которой ему посчастливилось запустить камнем прямо в нос самого злобного из псов атакующей банды.) Во второй половине дня того же 12 июля, между тем как на юге Ливана продолжала сплетаться цепь причин и следствий, ведущих к кратковременной войне, я заглянул на аукцион Друо, чтобы там потолковать с полковником Блондо, расспросить его о практике кинофагии, то есть, говоря попросту, поедания собачьего мяса среди народности луба из конголезской провинции Касаи. Коренастый, в темном костюме, прячущий глаза за неизменными черными очками, Блондо был призван надзирать за выходом, не допуская, чтобы кто-нибудь вошел. Затем его передислоцировали в другой зал, где были заблаговременно выставлены предметы, предназначенные для продажи, и там он убедился, что среди самых красивых поделок — речь идет об африканской скульптуре — многие происходят из Касаи и изготовлены мастерами народности луба. Потому что Блондо и сам — луба из Касаи, в прошлом полковник вооруженных сил Заира, ныне охранник с неполным рабочим днем на жалованье у малость подозрительной парижской фирмы, он стоит в своем темном костюме, поначалу ничего не заметив, перед витриной с предметами, сделанными руками его предков (да не так, как мы объявляем нашими предками галлов, а в куда более строгом смысле, если принять в расчет ограниченную численность и не столь уж большую древность поделок) и ненадолго, по пути из одной коллекции в другую, задержавшимися в этом выставочном зале, охрану которого он призван обеспечивать. Что до моего вопроса относительно практики кинофагии, меня на него натолкнула реплика, которую я слышал в Киншасе от доктора Артикло: он говорил о бродячих собаках, те, мол, «поджимают хвосты, чуть забредут в квартал луба».

Когда я рассказал об этом Блондо, повторив ему фразу Артикло, он воспринял вопрос без тени смущения. И подтвердил: да, у луба из Касаи принято употреблять в пищу собачье мясо, это элемент ритуальной церемонии, завещанной предками, она зовется чибелебеле. Как правило, эта церемония совершается раз в год, однако, поскольку она не приурочена к определенной дате, ничто не мешает любителю устраивать чибелебеле по нескольку раз для разных групп. О том, где и когда вскоре намечается подобная церемония, сообщают тайком, с глазу на глаз, так как надо исключить приход «дам» (Блондо употребил именно это слово).

После того как собаке «свернут шею», уточнил полковник, ей в зад засовывают кукурузный початок и принимаются нагревать тушку: постепенно собака «раздувается, как бурдюк», и наконец пробка в виде початка из нее выстреливает, а следом и «все ее гадости», продолжительный полет которых и предшествующий им звук Блондо великолепно воспроизвел жестом и голосом прямо перед витриной особняка Друо. Собачье мясо — ньиньи ва мбва, — по крайней мере если приготовить его по освященному обычаем рецепту чибелебеле, по его словам, «необыкновенно вкусно», «еще вкуснее, чем говядина», и «даже лучше, чем свинина».

11

Чем дальше от центра, тем меньше машин, зато на пути попадается все больше куч неубранного мусора. Благодаря такому угасанию дорожного движения шофер получает возможность колесить, виляя то в нужную сторону, то совсем наоборот, но не столько ради прихоти, сколько огибая препятствия.