…А вослед ему мертвый пес: По всему свету за бродячими собаками

Когда я так прогуливался по Джордж-стрит, особенно по вечерам, когда уже стемнело, меня всегда неприятно удивляло, что светофоры, которые имеются там на каждом перекрестке, подолгу не меняют цвета, из-за чего пешеходы скапливаются большими плотными группами, внутри которых присутствие курильщика отнюдь не приветствуется — в его адрес скоро начинаются такие же демонстрации враждебности, как если бы дело происходило в закрытом помещении; доходит до того, что теперь уже весь город пронизан этим неприятием, так что любитель табакокурения повсюду наталкивается если не на прямые запреты, то на всеобщее, подчас угрожающее осуждение. Отель, где я остановился, беспардонно расхваливал свое гостеприимство, здесь, мол, «a home away from home», «much like if you were visiting an old friend»[12], только этот старый дружище в зависимости от условий спроса и предложения, что ни день, варьировал цены, завтрака здесь больше не подавали, о вашем белье не заботились, — так вот, этот отель тоже, конечно, ввел запрет на курение, а чтобы поддерживать в своих клиентах опасливое уважение к этому запрету, там чуть не каждую ночь устраивали шутку, скопированную с обычая, что практикуется во флоте и проделывается в два захода: сначала включается сигнал тревоги, звучащий так же устрашающе, как сигнал бедствия на тонущем корабле, он распространяется повсеместно — каждый номер снабжен громкоговорителем; затем следует приказ ждать новых инструкций. Тянутся долгие минуты, в течение которых ни единый звук не свидетельствует о том, происходит ли в отеле что-либо, ведь было бы необходимо предпринять розыски, найти источник огня, и вот наконец тот же голос через громкоговоритель предлагает экипажу, то есть постояльцам, снова ложиться спать, заверив их, что опасность в настоящий момент устранена полностью, и вскользь извинившись за причиненное беспокойство. Единственное достоинство этой гостиницы или, вернее, единственное доказательство, что ее содержателям не совсем чужды гуманные порывы, — тот факт, что каждый номер украшают картины Марка Ротко, притом разные — это мне известно, поскольку я перебрал несколько комнат.

В тот вечер, когда я прохаживался по Джордж-стрит, мое внимание привлек экран телевизора в витрине одного туристического агентства, там демонстрировали маленький закольцованный фильм про то, как ловят рыбу-меч. Поначалу действие развивалось, как и следовало ожидать: рыба-меч билась, прыгала и т. п., а рыбак, хвастливо приосанившись на скамье, приводил в порядок свою амуницию с тем сияющим и одновременно растерянным видом, какой можно наблюдать только у детей, восседающих на горшке, однако в последние секунды, когда пойманная рыба, гигантский экземпляр, была уже подведена к самому борту, произошло нечто чрезвычайное, что в кадр не попало, но рыба-меч внезапно на добрых три четверти исчезла из виду, такое могло быть только следствием нападения акулы, а потом на конце удочки уже не осталось ничего, кроме чудовищной головы, заканчивающейся хоботком, на котором еще оставался красный налипший клочок мяса. То же агентство предлагало и другие способы проведения досуга на воде, в том числе экскурсию продолжительностью в несколько часов (отплытие с морского пассажирского терминала Секула Кви) сулящую встречу с горбатыми китами. Поскольку назавтра я был приглашен на ужин к Марианне, а до тех пор делать было нечего, тем более что я отменил свои переговоры с мореходной компанией, обслуживающей Новую Гвинею, родину поющей собаки, мне показалось, что такая экскурсия может оказаться недурным времяпрепровождением. Тем паче что, бегло проглядев программу плавания, я уразумел следующее: хотя встречу с китами агентство гарантирует «на сто процентов», эта гарантия войдет в действие не раньше следующего месяца.