…А вослед ему мертвый пес: По всему свету за бродячими собаками

И вместо того чтобы рассказывать о своей экскурсии, занявшей вторую половину дня, во время которой мы в глаза не видели никаких китов да и ничего вообще, кроме монотонно темной морской синевы, чуть заметно колеблемой равномерными длинными волнами без единого буруна, без малейшего всплеска пены, да, отказавшись от описания этой убийственно нудной экскурсии, от которой я сохранил в подарок Марианне билет с пометкой «Годен для повторного использования», я решил поведать о своем участии в охоте на динго в компании Тони Мейо, колебался только, какой из двух версий финала отдать предпочтение, поскольку их назидательность неравноценна. Согласно первой, если вернуться к повествованию об этой истории в том пункте, где я ранее от него отвлекся, наша четырехколесная моторизованная колымага с трудом тащилась вперед по размокшей дороге, ее вращающийся прожектор беспорядочно шарил по земле и воздуху — Тони Мейо был слишком поглощен своими водительскими заботами, чтобы заниматься еще и им, — и освещал (точнее, грубо вырывал из мрака, чтобы тотчас погрузить обратно) случайные фрагменты пейзажа — недолговечные сезонные болотца, какие-то заросли, перепутанную крону дерева, из семейства акаций, называемых здесь мульга, каменистую прерию, усеянную шарами перекати-поля, по которой во всех направлениях разбегались кролики. Когда мы оказались на вершине холма, Тони Мейо выключил мотор, чтобы дать нам возможность в тишине полюбоваться на Млечный Путь. Затем мы продолжили свое земноводное продвижение, то на полной скорости мчась по отрезкам дороги, не пострадавшим от ливня, то буксуя в жидкой грязи, причем порой казалось, что машина вот-вот в ней утонет. «Если луч прожектора поймает глаза динго, — предупредил меня Тони Мейо, которому время от времени все-таки удавалось контролировать это устройство, — они сверкнут желто-зеленым блеском». По меньшей мере один раз мы едва не пристрелили по ошибке лису, впрочем, лисы относятся к завезенным на континент видам наряду с верблюдами, лошадьми, ослами, козами, свиньями, буйволами, кошками и собаками — короче, со всеми, кроме сумчатых, и в этом смысле ее также можно теперь причислять к «паразитам». Наконец в луче прожектора впрямь вспыхнула пара желто-зеленых глаз, Тони Мейо остановил машину, зарядил и нацелил свое ружье под патрон .303 British, между тем как динго, вскочив и напружинив лапы — когда мы на него наткнулись, он спал, — сделал несколько шагов в нашу сторону, будто ожидая, что мы привезли ему чего-нибудь поесть, потом повернулся и неторопливо потрусил прочь; тогда Тони Мейо толкнул меня, побуждая откинуться на спинку сиденья и не мешать ему просунуть дуло в окно с опущенным стеклом, потом он вскинул ружье на плечо, прицелился, выстрелил, промахнулся — чего доброго, умышленно, — а динго перешел в галоп и скрылся в чаще.

Согласно второй версии, все происходило в точности так же, кроме одной подробности: когда Тони Мейо выстрелил, динго упал на землю, перекувырнулся, пронзительно заскулил, однако затем вскочил, с виду невредимый, ринулся со всех ног прочь и пропал из виду. Так что в обоих случаях нет трупа, стало быть, и убийства не было. Сам же Тони, когда мы вернулись, просто и лаконично поведал супруге, что стрелял в динго, но не попал.

31

Опыты, которые проводили Дмитрий Беляев и Людмила Трут, отбирая среди черно-бурых лисиц менее диких и на исходе восемнадцати лет выведя путем подобной селекции животных, до странности схожих с собаками (они отзываются на свою кличку, переворачиваются на спину, чтобы их приласкали, забираются на колени Беляеву и Трут и даже тявкают), — эти опыты, по мнению профессора Андрея Гончарова, равным образом можно трактовать и как подтверждение, и как опровержение теории Коппинджера о превращении волка в собаку в зависимости от того, делаешь ли главный акцент на результатах этих экспериментов или на способе их осуществления. Сам Гончаров является известным специалистом по псовым в общем и в частности по волкам. Однако самый оригинальный раздел его трудов — тот, что посвящен бродячим собакам Москвы и ее окрестностей, поведение которых он изучает уже больше двадцати пяти лет. Начало его изысканиям в этой области совпало с подготовкой Москвы к Олимпийским играм 1980 года, когда в который раз дело не обошлось без попытки истребить бродячих собак. (С точки зрения последних выбор города, где их численность велика, в качестве очередной олимпийской столицы по меньшей мере в половине случаев может рассматриваться как катастрофа, ставящая под удар само их существование.) Пять лет спустя организация в советской столице Международного не то студенческого, не то просто молодежного фестиваля обернулась новыми собачьими гекатомбами.