А жить, братишки, будет можно! (СИ)

Он положил свою руку на плечо сыну.

- Поговорим завтра, хорошо?

Александр нехотя кивнул. Отец убрал руку с его плеча и, обняв, привлек к себе жену. Затем он повернул голову к Мурашову, который сидел напротив, ковыряясь вилкой в тарелке.

- А не спеть ли нам, Гена, нашу фронтовую?

Мурашов с готовностью отложил вилку в сторону.

Откашлявшись и приосанившись, он низким и сильным голосом затянул:

Там, где пехота не пройдет

И бронепоезд не промчится,

На брюхе танк не проползет,

А пролетит стальная птица…

Сухоруков подхватил припев, и уже в два голоса они стройно пропели:

На брюхе танк не проползет,

А пролетит стальная птица…

Следом за генералами начали петь и остальные гости…

…Когда песня стихла, все сидящие за столом громко зааплодировали.

Спохватившись, Мурашов посмотрел на наручные часы и хлопнул себя по коленям.

- Ну, что, Василий… Завтра мне рано вставать. А от Тулы твоей до Москвы еще надо доехать.

Генерал Сухоруков грустно вздохнул

- Хочешь сказать, пора прощаться?

Мурашов утвердительно кивнул и поднялся из-за стола. Сухоруков жестом попросил его снова присесть. Поляков послушно опустился на стул.

Василий Егорович взял в руку початую бутылку водки, налил ему полную рюмку, а затем наполнил свою, сына и жены. Остальные гости тоже наполнили свои рюмки и бокалы.

Василий Егорович поднял рюмку и улыбнулся Мурашову.

- На посошок!

Все выпили…

…Настенные часы-ходики показывали начало двенадцатого. Все гости давно разошлись. В зале тихо работал телевизор.

Александр ушел в свою комнату, и за столом остались только Василий Егорович и Татьяна Ивановна. Генерал курил. Сухорукова, положив голову мужу на плечо и прикрыв глаза, устало дремала.

Жена подняла голову, открыла глаза, повернулась к мужу лицом и ласково погладила его по седым волосам.

- Я-то думала, старый конь уже собрался на покой. Воспитывать внуков, возиться на даче, - она улыбнулась. - А ты, оказывается, еще хочешь поскакать галопом?

Генерал изобразил на лице обиду.

– Ну, какой я старый? - он возмущенно засопел. – Тоже мне, нашла старика!

Татьяна Ивановна примирительно махнула рукой.

- Ладно, ладно. Не заговаривай зубы. Давай, рассказывай про свою Африку.

- Я и сам пока знаю немного, - Сухоруков пожал плечами. - Могу только пересказать, что услышал от Мурашова.

Василий Егорович откашлялся.

- Страна маленькая. Президент, которого мы поддерживаем, находится у власти всего пятый месяц. Правительственные войска контролируют не больше десяти процентов территории. Выстрелы время от времени гремят даже в столице.

Лицо Сухоруковой становилось все грустнее и грустнее.

- Боевые действия идут почти по всей стране, - продолжал генерал. - Особенно активно повстанцы действуют на севере. Их поддерживают и снабжают оружием американцы, - Василий Егорович сердито сверкнул глазами. - Хотят оттяпать северную часть Малагии и провозгласить там самостоятельное государство.

Сухоруков развел руками.

- Вот, собственно, и все, что мне известно.

Татьяна Ивановна хитро прищурилась.

- Ты не сказал самого главного.

Сухоруков недоуменно вскинул брови.

- Чего?

- Я смогу поехать с тобой?

Глаза генерала грустно поблекли.

- В столице Малагии относительно спокойно. Поэтому жены некоторых офицеров, которые служат в аппарате главного военного советника, едут туда вместе с мужьями. Но обстановка может измениться в любой момент…

Он положил свою руку на ладонь жены.

- И потом…, - Василий Егорович посмотрел на жену в упор. - Там страшная жара, Танюша. С твоей гипертонией туда нельзя.

Татьяна Ивановна тяжело вздохнула.

- Значит, поедешь один.

Она встала со стула, подошла к окну, отдернула занавеску и стала смотреть вдаль, словно надеялась разглядеть что-то в ночной, дождливой мгле.

- Сначала уедешь ты, потом – Сашка…, - тихо произнесла Татьяна Ивановна.

Генерал тоже поднялся, подошел к окну и обнял ее за плечи.

- Ну, не завтра же я уеду. Мурашов сказал, что перед командировкой дадут отпуск. А потом отведут еще какое-то время на сборы.

Он решительно махнул рукой.

- А Сашку я никуда не пущу!

- Это ты сейчас так говоришь.

Татьяна Ивановна грустно вздохнула…

… Утром Александр стоял у газовой плиты в спортивном костюме с кофеваркой в одной руке и коробкой спичек в другой.

На кухню, потягиваясь, зашел заспанный генерал Сухоруков в одних трусах.

Александр повернулся к отцу и улыбнулся.

- Доброе утро!

- Доброе, доброе, - ответил отец и уселся за кухонный стол.

- Маму вызвали в больницу? – спросил Александр. – Я слышал, как она уходила. Было еще темно.

- Да, в пятом часу. Срочная операция…

Александр, передумав пока варить кофе, поставил кофеварку на газовую конфорку, положил коробок рядом с плитой и тоже устроился за столом – напротив отца.

- Ну, что? Доволен своим новым назначением? – не дожидаясь ответа, Александр шутливо протянул. - Доволен! Уж я-то знаю, что на пенсию ты не собирался.

Смирнов пожал плечами.