Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение

Обступившие возок ополченцы, загляделись на заспанное лицо Гира, когда он ничего не понимающий, вылезал из вороха сена.

— Что такое? Что случилось? — Просипел он, протирая глаза.

— Кир-Угу! Кир-Угу! — Вскричал один из ополченцев. — Братцы, это же Кир-Угу! Помните, я про него рассказывал?! Здорово Кир-Угу — дружище!

— Аа? Здорово. Что случилось?

— Ха-ха, узнаю нашего невозмутимого Кира. Пошли-пошли, я тебе все объясню. — Отвел он Гира в сторонку, где они о чем-то заговорили.

Скоморохи стояли понурив головы, не решаясь перечить грозным воякам, уводившим их ослов, и ждали своего товарища. Теперь им предстояло, как-то обходиться, без их верных, упрямых друзей. Тут же, с виноватым видом стоял и Хувава, расстроенный оттого что те, кто его вначале расхваливал, затем отчего-то рассердились и ругались на него. По-детски насупив губы, выпячивая нижнюю, он чуть не плакал, обиженно лепеча под нос.

Наконец, Гир перестав беседовать со старым приятелем, направился в их сторону, но вопреки ожиданиям, не сел как прежде на облучок, но остановился в некотором расстоянии перед ними. Это их насторожило, и их опасения подтвердились.

— Пузур, я ухожу. Говорят, лугаль собирает ополчение.

Пузур давно ожидавший подобное от бывшего воина, понимающе кивнул, Эги тоже смолчала, и только слабый отклик отчаяния Нин, дал понять, насколько тяжело для них предстоящее расставание.

— Нет!

Увидев ее перекошенное лицо, Гир виновато опустил глаза.

— Гир, ты же это не взаправду?! Ты же пошутил?!

Коснувшись ее предплечий, Гир пытаясь убедить в правильности своего шага, заглядывал ей в глаза, от волнения, ставшие еще больше:

— Нин, милая Нин. Послушай своего преданного, своего любящего и несчастного Гира. Вот я перед тобой, полный ожидания твоего слова. Для себя я решил, но твое слово может изменить все. Я воин. И как воин, я не могу быть в стороне, когда родная земля подвергается опасности. У меня — в моем родном краю, осталась моя родова, моя бедная жена….

— Но она тебя предала, она давно с другим…! Ой. Прости.

— Меня нет рядом с ними, но я могу и хочу им помочь. — Будто не заметив, своего нечаянного осрамления и раскаянного смущения девушки, ответил Гир. — Не важно, вижу я их или нет, даже не зная как они, и живы ли вообще…, меня все еще заботит их судьба. Я не мог им помочь, хотя Пузур свидетель, я никогда не забывал о них, но теперь даже мои ничтожные усилия, может быть, помогут сдержать силы несущие им смерть и мучение.

— Пусть лугали воюют друг с другом. Зачем простолюдину их война?

— Воюют лугали и их дружины, а страдают простолюдины. Ты же видела, что творится на землях Загесси; ты же слышала, что стало с Нибиру. Ты же не хочешь, чтоб и сюда это пришло?

Нин испуганно замотала головой.

— Ну, вот видишь?

— Но тебя там убьют.

— Что ты как плакальщица, хоронишь меня раньше времени? — Рассмеялся Гир. — Вот увидишь, я еще приду с победой. И мы с тобой еще покажем Кишу, то, чего не видели и придворные игрецы; ты не успеешь соскучиться, и я уже буду с вами.

— Аш, тоже так говорил.

Поняв что шутка не нашла отклика, Гир решил, что время скрытности прошло:

— Аш обязательно вернется, и вы будете вместе. Ну, а я… Ты же не любишь меня… А, я буду помнить, что у меня есть дом. Пусть на колесах, но мой родной дом. И семья. Вы же все стали моей семьей: ты и Пузур, и Аги и Ам…, и наш малыш Хувава… — и встретившись с ней взглядом, — и Аш тоже. Куда я без вас?

Ничего не сказала Нин, лишь ее глаза исполненные слез, выдавали боль отчаяния и обиды негодования. Приняв ее молчание за согласие, Гир присоединился к ополченцам. Замешкав, старший что-то приказал своим подчиненным, и те отвязав одного из ослов Пузура, оставили его посреди дороги.

***

— Именем Лугальзагесси — истинного и единственного царя и повелителя Калама! — Грозовой возглас, пронесшийся по проходам, заставил бесполых привратников пропустить стражей, бессильно опустив руки. Новые-старые городовые, принятые и брошенные пустынниками, и два раза на дню успевшие отчураться и присягнуть новым хозяевам, решительно ворвались внутрь.

"Кунга" — Догадавшись, заключила про себя, выскочившая из молельни жрица. И ее подозрения, тут же подтвердились, когда за спинами стражей, она увидела победно-ликующее лицо гала-уду.

— Здесь скрывается кишский лазутчик! Выдайте его!

— Какой лазутчик?! Здесь лишь служители великой госпожи! Падите ниц несчастные, вы оскверняете обитель великой Инанны!! — Попыталась образумить их настоятельница, но привычные без должного почтения относиться к подчиненным богам, стражи не обратили внимания на гневные предостережения жрицы.

— Нет, говоришь? А это кто?!

— Да какой это лазутчик?! Это эштарот — избранник самой Заступницы!

— Ого. Он-то нам и нужен! — Выволокли они из клети юношу. — Ну, что весельчак, думал — улизнул?

***

Стражники, пригнали пленника во дворец с ярмом на шее, как опасного преступника, по пути еще изрядно над ним поиздевавшись.

— Преступник доставлен! — Бодро отчитался старший, о выполненном распоряжении.