Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение

Поняв, наконец, что от него требуют, Аш потускнел.

— А, ты об этом. Но это же было давно, мы были детьми тогда. Да и скрижали те, лишь чьи-то черты на глине. — Попытался оправдаться растерянный парень, потом словно ища защиты, обратился к Нин. — Она же сама и не сдержала свою присягу, еще тогда, и тем все порушила.

Раздосадованная столь неявной победой, Элилу напустила на себя важности:

— А-Аш-Ме-Ди, ты храмовый служитель и ты знаешь: клятвы, произнесенные пред небесами священны и потому непоколебимы!

— Хах, пусть даже и так. Ты же сама говорила, что муж не мешает иметь второго. Что же ты думаешь, старая изменница-жена помешает свободе покинутого мужа?

Такого гордая гашан стерпеть уже никак не могла. И чтоб наказать нахалку, обратилась к юноше напрямую:

— Аш, я люблю тебя и я хочу, чтобы ты был всегда рядом. Скажи, ты ведь тоже любишь меня? Повтори то, что говорил мне вчера. Скажи, что ты, как и прежде мой Аш.

— Скажи — вторила ей Нин, — скажи, что это неправда.

Оторопевший эштарот, не знал что ответить, тяготясь тем, что вдруг явился причиной раздора и любое его решение причинит кому-то боль. Внезапно он почувствовал себя мотыльком, стремящимся меж двух пламеней к свету, чья гибель предрешена независимо от выбора. Но, что-то решать было надо, а вот времени на разрешение не оставалось.

— Дорогая, милая Нин, пойми, я должен сопроводить их. Ведь они доверились мне. — Попытался выкрутиться Аш.

Однако его ответ не удовлетворил ни Нин, ни Элилу.

— Нет-нет, повтори для нее слова, что говорил мне. Скажи, что тоже любишь меня, или скажи, что обманывал. — Упорно настаивала Элилу.

Нин же, больше не стала вступать в перепалку, начиная понимать, что брехня лис не всегда лжива, но все еще с надеждой ожидая, что он с негодованием отвергнет поклеп лживой гашан.

Мозги эштарота яростно зашевелились. Поразмыслив, Аш подумал, что если погрузиться в чувства то, решение придет само. Однако решение не приходило: долгое общение с Нин привязали его к ней так же, как и воспоминания о временах в обществе с юной Элилу. Слова Элилу растопили холод его сердца к ней, и, потеряв здравое мышление, он доверился заскорузлости чувств, а подлость мелкого честолюбия добавили камушка в ее пользу.

— Нет, я не обманывал. — Выжал он, наконец, обращаясь к Элилу, стараясь от стыда не смотреть в сторону Нин, чтобы не оскорбить ее чувств, не понимая, что тем лишь усугубляет унижение. — Я по-прежнему твой Аш, я говорил это и от слов не отрекаюсь. Я тоже люблю тебя. Но…

— Ах, я так и знала, так и знала! Я не сомневалась в тебе любимый! — Прервала его откровения удовлетворенная местью гашан, и не дала ему договорить, облепив поцелуями и щебетаньем нежностей.

Аш облегченно вздохнул, но не такова была мстительная гашан, чтобы окончательно не уничтожить обидчицу. Кивнув вздернутым носиком в сторону бродяжки, она сказала:

— Повтори. Скажи это еще раз, она, кажется, не поняла.

Но Нин не надо было повторять, она все поняла. Сердце ее было разбито, а душа растоптана. Поняв, чего добивается его названая суженная, Аш уже пожалел о своем поступке, и ему захотелось оборотить все вспять, особенно после того как встретился с полными отчаяния и негодования глазами бродяжки, в которых заблестели капельки обиды и боли. Но он ничего уже не мог сделать, а Нин не стала ждать чуда и, отвернувшись, молча ушла, пока коварная любезница удерживала его нежными ласками. Едва освободившись от пылких объятий, он помчался в сторону скоморохов, чтобы объясниться с девушкой, но был встречен гневной отповедью Эги, вещавшей, что всегда знала, что не следует доверять бездушным гала, чей удел развлекать богатеев, да обольщать и обманывать.

— Нин!

— Ты так и не понял? Она не хочет тебя видеть. — Тихо проругалась Эги.

— Дайте нам поговорить наедине. — Попросила скоморохов сама Нин.

— Мы то, что. Мы не против. — Пузур тут же увел с собой ворчащую жену.

— Любишь ее? — Не дав сказать слова, встретила вопросом в лоб обиженная девушка.

Аш не знал, что ответить, он чувствовал, что сам не знает, любит ли он еще столь своенравную Элилу, или его удерживает лишь это тревожное чувство боязни снова все потерять. Слишком много потерь было в его жизни. Он знал только, что вот эта маленькая скоморошка, с которой довелось ему пройти вместе так много поприщ, стала ему роднее сестры. Но в том и суть, что казалось, она никогда не покинет его, а Элилу, такая далекая и недосягаемая, могла снова быть рядом с ним и такой близкой, или же быть потерянной навсегда. И он не смог пересилить этот страх и сказать, что не может любить ее как раньше. И сейчас он тоже, не смог или не успел сказать; как не дождавшись ответа, за него ответила сама Нин:

— Лююбишь.

Он только виновато опустил глаза, не зная, что сказать, и сам не зная ответа на этот вопрос, и не смея признаться о своих колебаниях, чтоб окончательно не упасть в ее глазах.