АББА или Чай с молоком

– Купим воды? – предложила Марина.

Девочки пересекли парк и повернули к метро. Им было весело ехать вдвоем по ночному городу, распугивая поздних прохожих. Они сосредоточенно крутили педали и редко когда перебрасывались парой слов, потому что разговор отвлекает. А мечтать можно. Наверное, именно поэтому они так любили эти прогулки. Марина вспомнила деда и теперь думала о кладе. Она так и не рассказала Юле о деньгах забыла, а теперь это было как-то не к месту. «А может, не говорить?» – сообразила она. Вместо того чтобы купить себе пальто, которое через год все равно выйдет из моды, она могла бы сделать Юле какой-то подарок, чем-то ее удивить. Разве она этого не заслуживает? Например, Юля давно мечтала о роликах. Но теперь, когда им подарили велосипеды, об этом можно было забыть. Хорошо иметь новое пальто. Но разве это так важно? Действительно, она могла бы купить ролики: – себе и ей. Вот бы Юля обрадовалась.

-Ой! – сгорбленная фигура метнулась в сторону и застыла. – Вот, черти!

Гремя пустыми бутылками, старик в ветхом пальто долго грозил им вслед– в темноте Марина едва не сбила его с ног.

Одинокий старик чем-то напомнил ей деда. Она вспомнила его натруженные руки и доброе лицо, изъеденное морщинами. У него была семья, и он не бродил ночами по городу, собирая пустые бутылки.

Марина задела задним колесом урну и едва не упала. А Юля крикнула:

– Извините!

Но старик был уже далеко.

Утром Юля и Марина снова выкатили из подъезда велосипеды и,.выехав на проспект, повернули к метро.

Была суббота, площадь казалась·безлюдной.

У киоска стоял Сюсюка в застиранной майке и джинсах, обрезанных до колена. Он и его приятели собирались тут каждый день: курили, пили пиво, играли в карты. Однако на этот раз Сюсюка был один. Взвизгнули тормоза, и, выхватив у продавца банку колы, он отбежал в сторону.

– Смотреть надо, куда едес, – обиделся Сюсюка. Он пришепетывал, а когда говорил, вид у него был виноватый и в то же время обиженный.

– Извини.

Сюсюка равнодушно пожал плечами, и было видно, что он не обижается. Придерживая одной ногой скейт, он потягивал колу из запотевшей банки.

– Нисего велики, – сказал Сюсюка, разглядывая их велосипеды, и, обращаясь к Юле, спросил: Дас прокасисся?

– A ты? – спросила Юля.

Сюсюка неуверенно пожал плечами:

– На скейте?

В этом году он перешел в десятый класс, но красная бейсболка, повернутая козырьком назад, придавала его лицу какое-то детское, нелепое выражение.

– А тыумеес?

– Нет.

– И никогда не пробовала?

– Никогда.

Сюсюка сел на велосипед и исчез. Через пять минут он вернулся.

– Прибамбасов много. – сказал он деловито.

Но велик сто надо.

Теперь моя очередь, – напомнила Юля.

Велосипед они оставили Марине. Она бы, наверно обиделась,·что Юля вот так бросила ее одну с велосипедами, но Сюсюку Марина терпеть не могла, и обижаться было глупо.

Никогда раньше Юля не пробовала кататься на скейте.

– Надо работать ногами, – объяснил Сюсюка

Но как она ни старалась, ей не удалось сдвинуться с места.

– А ноги? – сказалСюсюка.

Юля попробовала еще раз. Потеряв равновесие, она схватила его за руку чуть выше локтя.

– Ногами надо работать, – сдавленным голосом сказал Сюсюка.

От этого прикосновения холодок пробежал у него по спине. Вот также он вздрагивал, когда к нему прикасалась Туся. Даже если она просто стояла рядом у него кружилсь голова.

В этот момент Юля напоминала ему ту, за которой он был готов идти на край света. Его сердце бешено колотилось, и он чувствовал, как к лицу приливает кровь.

Она не заметила его смущения и только смеялась доверчиво опираясь о его руку. Если бы она и заметила – на что он мог рассчитывать? Ей·все равно. И Тусе все равно. И так будет всегда.

– Стой!!!

Юля обернулась и увидела Марину: она металась по площади, кричала и размахивала руками.

– Юля! Кто-нибудь! Эй!

Ее окружили люди, и Марина что-то им говорила, показывая в сторону Останкинской башни, размытый силуэт которой можно было видеть у нее за

спиной, куда-то туда, где, по ее расчетам, должен был находиться велосипедист в оранжевой футболке. Но он ехал слишком быстро, и теперь яркое пятно было похоже на оранжевый воздушный шар.

Юля стояла неподвижно, чувствуя, как слабеют ноги, и осторожно прислушивалась к голосам которые доносились с площади.

– И куда только смотрит милиция, – сказал кто-то. И тут из-за угла появился милиционер, как если бы все это время он сидел в засаде и ждал, когда его позовут.

Марина объясняла что-то милиционеру – он кивал и недоверчиво смотрел туда, где только что стоял велосипед, ее велосипед, Юлин.

– Украли, – сказал Сюсюка, и его лицо приняло какое-то виноватое выражение. – Велосипед украли.

Юля молчала.

– Украли, – снова сказал Сюсюка, и на его лице появилась глупая улыбка...

Так бывает. «Какой ужас», – говоришь ты, а сам чувствуешь, как скулы сводит предательская улыбка. Так бывает – трудно сказать почему. Просто бывает – и все.

Юля молчала. Вид у нее был такой несчастный что Сюсюка едва не заплакал. И, чтобы не заплакать, он еще раз сказал:

– Украли.

11