АББА или Чай с молоком

— Обещай мне одну вещь.

Юля пристально смотрела на отца, и от этого взгляда у него мурашки бежали по спине.

— Если у тебя появится женщина, не ври мне, ладно? Терпеть не могу, когда врут. Ты лучше женись, только не ври.

— Ну уж нет, — улыбнулся Александр Иванович, и столько всего было в этой улыбке: и боль, и страх, и любовь. — Разве нам плохо вдвоем? А тут появится в доме чужая женщина…

— Пускай появится. Я не против.

— Странно.

— Что?

— Ты стала взрослой, а я не заметил: Давай есть — котлеты остынут.

И Александр Иванович отломил вилкой кусок «Богатырской» котлеты. Он ел и думал о той женщине, о том, что ей уже сорок и мужа она не бросит. Поздно им пускаться в любовные приключения.

А еще Александр Иванович думал о Юле. Надо же, как время летит. Она уже большая — скоро замуж выдавать…

— Пап?

— А?

— А она красивая?

— Ешь.

И Юля молча принялась за котлету.

Однажды в жизни дочери появится другой человек, и тогда Александр Иванович будет ей не нужен. Так уж устроен мир, что делать. Только бы она была счастлива. А ему поздно свою жизнь менять. Это ничего. Так лучше.

— Пап.

— Ешь.

14

— Вот уже скоро неделя, как украли велосипед, — вслух сказала Марина, как если бы она была в комнате не одна, — а я так ничего и не сделала.

С этими словами она достала из ящика стола деньги, которые ей оставил дедушка, и, положив их в карман, вышла на улицу.

Пахло сиренью. и мокрой землей. Натыкаясь на прохожих, Марина разглядывала тяжелые, влажные облака: одно из них было похоже на замок с высокими зубчатыми башнями; другое напоминало упавшее дерево, и на ветру его ветви раскачивались. Но облака быстро меняли свои очертания, и от этого небо казалось живым. То там, то тут появлялось яркое солнечное пятно, наскоро небо снова затягивалось облаками.

Повернув варку, Марина пересекла двор и в нерешительности остановилась.

— Извините, — сказала она, обращаясь к полной женщине, которая только что вышла из подъезда, — вы не знаете, в какой квартире живут Ежовы?

— В сорок первой? Честное слово, забыла. Да, наверное, сорок первая. Третий этаж.

— Спасибо.

Это была добрая женщина с детским лицом и задумчивыми карими глазами.

— Ну вот, — вспомнила она, — зонтик забыла. Ей пришлось вернуться, и Марина вошла в подъезд вместе с ней — не хотелось говорить по домофону: пока объяснишь, что да как.

Марина поднялась на третий этаж и остановилась. Она с тоской глядела на хлипкую деревянную дверь, выкрашенную в унылый коричневый цвет: неудобно все-таки к человеку… вот так, без приглашения. Наконец она позвонила.

Дверь открыл Коля.

— Привет, — сказала Марина и улыбнулась, во всяком случае так ей показалось.

— Ты?

Коля просто своим глазам не верил. Марина его не любила, и он это знал. Последнее время они даже не здоровались. И вдруг она приходит к Нему домой.

— Ты что? — удивился Коля.

— Хотела, с тобой поговорить. Можно?

— Можно, — пожал плечами Коля. — проходи.

«Хорошо, что мамы нет, — сообразил он, — а то решила бы, что это моя девчонка, чаем бы стала поить, о жизни расспрашивать — неудобно».

— Я на минутку, — неуверенно начала Марина. — Тут такое дело.

Они зашли на кухню. Коля предложил ей сесть и поставил чайник.

«Вежливый», — отметила про себя Марина.

— Ну?

«Вежливый, как же. Хам».

Но она уже пришла, и отступать было поздно.

— У Юли велосипед украли, знаешь?

«Это уже слишком, — подумал Коля. — Они что, издеваются?»

— На площади, — для чего-то объяснила Марина. — В понедельник.

— Знаю, — сказал Коля равнодушно. — И что?

— Это я виновата, — призналась Марина и сама удивилась, как легко у нее это выходит: пришла к человеку, с которым раньше даже не здоровалась, и изливает душу. — Это я виновата, — уверенно повторила она.

— А я тут при чем? — спросил он тем же тоном. Его тон не испугал Марину: что-то стояло за этим напускным равнодушием. Коля не привык любезничать, это правда, но было в нем что-то особенное, настоящее, и это к нему располагало. Иногда он казался даже, злым, но за грубыми словами пряталась живая, отзывчивая душа. И Марина сразу это почувствовала.

— Мне твой совет нужен. Я не могу этого так оставить.

— Залко Юлю? — спросил Коля, передразнивая Сюсюку.

Сам вопрос и такое знакомое пришепетывание все это было странно, но Марина не знала, как на это реагировать, и поэтому ответила просто и искренне:

— Жалко.

«Начинается, — подумал Коля. — Сговорились они, что ли?»

— Понимаешь, — объяснила Марина, — я хотела с тобой посоветоваться. У меня есть деньги, и я хочу купить Юле велосипед. Может, ты знаешь где. Я в этом мало понимаю. И потом, велосипед должен быть хороший, а денег у меня не так много.

— Не так много — это сколько? — спросил Коля, просто из любопытства.

— Двести пятьдесят долларов.

— Это много.

— И можно купить хороший велосипед?

— Можно. Только покупать ничего не нужно.

— Почему? — не поняла Юля.

— Потому что велосипед у Юли. — Как это у Юли?

— У Юли.

— Юлин велосипед?

Ее темные, широко открытые глаза смотрели недоверчиво. Этот пытливый взгляд как будто говорил: «Ты меня не обманываешь? Не надо обманывать, это плохо».