Аббарр. Пепел и крылья

Огонек погас, и Эша очутилась в темноте, с руками в тисках.

– Испугалась? – засмеялся Грав, сверкнув глазами, и разжал руки. – Я с тобой справился, даже с закрытыми глазами.

– Совсем спятил? – зашипела Эша, потирая запястья и вызывая пламя. – А если б я тебя Бездной шарахнула?

– Не шарахнула же.

– Потому что знала, что это ты.

– Ага, ага, как же. – Грав лыбился, крутя в руках кинжал элвинг. – Симпатичный ножичек, с дракончиком, все таскаешь прошлое с собой. Вот только кто-то слишком плохо с ним управляется.

Эша злобно зыркнула.

– Тебя поранить не хотела.

– Угу, угу, поверил. Как ты собираешься одолеть Пожирателя, малявка?

Грав протянул кинжал рукоятью вперед. Эша, фыркнув, убрала оружие.

– Как-нибудь одолею. Не твое дело, – огрызнулась она.

Эша понимала, что ведет себя как ребенок, но не могла справиться с переполнявшими ее досадой и злостью.

– Не дуйся, – развернулся Грав и пошел по узкому коридору. – Будешь себя хорошо вести, покажу тебе пару приемов. Вижу, что без меня ты совсем опринцессилась. Летаешь, поди, на кайрине и попиваешь ванильную лимру через соломинку?

Эша фыркнула и оглядела практически незаметный поворот, в котором прятался бист. Видимо, это был тот самый проход на нижний уровень.

Шагов двадцать вперед, снова поворот, затем долгий крутой спуск по истертым ступеням. Наконец они оказались в старых тоннелях Аббарра.

– Ух ты! – присвистнула Эша и тут же пожалела: эхо унесло ее слова в темноту, отразив несколько раз.

– Да, древние строили с размахом. Можешь не бояться, тут нас стража не услышит. Но лучше не шуми: вдруг услышит кто-нибудь похуже белых псов.

Тоннель больше напоминал улицу. Ширины хватило бы на то, чтобы разъехались две груженые телеги. Эша посмотрела вверх. Потолок тонул во мраке. Сделать искусственное освещение – и не отличишь от одного из ярусов Рока. В голове всплыла картина того, как она впервые оказалась в городе-скале. Подумать только, прошло почти пять лет!

– Держись ближе, – предупредил Грав. – И слушай внимательно.

Клыкарь вынул нож и постучал по плитам, затем, подцепив, отодвинул один из блоков. Внутри оказался тайник. Достав из ниши фонарь, бист вставил в него капсулу, похожую на те, что Торден вживил в крыло грифона.

Фонарь мигнул и разлился лимонным светом, разгоняя тьму.

– Твои огоньки нам еще пригодятся, мелкая. Береги силы.

Эша погасила пламя и хотела надеть перчатку, но Клыкарь остановил ее:

– Лучше и вторую сними.

Эша удивленно приподняла бровь, но спорить не стала.

– А все-таки, зачем ты изучаешь эти тоннели? И схроны тоже все твои?

Бист, помолчав, ответил:

– Если я тебе расскажу, то придется тебя убить. А мне бы этого очень не хотелось. Так что пошли. Отсюда недалеко уже.

Эша шла рядом с Клыкарем. Время от времени она слышала писк потревоженных светом и незваными гостями грызунов, а иногда капанье воды.

– Откуда тут вода? – пробурчала Эша.

– Аббаррцы каждый день потребляют воды столько, сколько Мэй не видела за тысячу лет.

Эша кожей ощутила насмешливую улыбку Клыкаря.

– Слышала сказку про водяного дракона, принцесса? Давным-давно, когда Мэй была прекрасной юной девой, а не высохшей злобной старухой, она полюбила прекрасного принца-дракона.

Клыкарь кашлянул и понизил голос:

– Так или иначе, все принцессы влюбляются в драконов. Да ведь, Ашри?

И, не дожидаясь ответа или тычка в бок, бист продолжил:

– Дракон тот парил, сливаясь с синим небом. Сильные крылья не знали усталости весь день, и лишь на краткий час дракон спускался вниз. И юная Мэй тайно любовалась им. Однажды дракон заметил девушку и восхитился ее красотой. Ну, дальше, как всегда, они полюбили друг друга. И думаю, даже не раз. – Грав оскалился. – Но небо не отпускало лазурного дракона. И день за днем Мэй ждала его возвращения, все чаще заглядываясь на огненное солнце, что золотом горело на небе.

Час с любимым с каждым разом казался все короче. Время как вода утекало из рук, как песок неудержимо сочилось сквозь пальцы. И пока дракон парил в небе, тут, на земле, прекрасная Мэй сохла по нему. Листья на деревьях желтели, трава жухла, цветы вяли. Огонь, что прежде любовью горел в груди девушки, разрушающим жаром выплескивался наружу, губя все вокруг. Но каждый день возвращался дракон, кольцами обвивался вокруг Мэй, гасил ее гнев и утолял жажду страсти. И вновь оживали цветы, пели птицы и густым ковром зеленела трава. Но каждый раз все сильнее был гнев Мэй, и все труднее возлюбленным было справиться с разлукой. И все чаще огонь небес манил Мэй.