Аборигены, кенгуру и лайнеры

«Приемная» представляла собой не закрытую от окружающих комнату, в которой ведется беседа с врачом с глазу на глаз, а громадное пространство Центральной Австралии — около миллиона квадратных километров. Каждый, кого это интересовало, мог слушать наш разговор. Задав мне несколько вопросов, врач пришел к заключению, что моя болезнь не связана с почками, это, по-видимому, просто аллергия.

— Принимайте каждые четыре часа по таблетке из флакона номер семнадцать… повторяю: номер семнадцать… одну таблетку, растворив в воде… каждые четыре часа.

Итак, вся Центральная Австралия узнала, что Фред Роуз болеет аллергией. Когда через четыре недели мы поехали в Алис-Спрингс, на обеих фермах, где мы останавливались, чтобы выпить чего-нибудь освежающего, меня приветствовали вопросом о моем здоровье. Но вершиной выражения участия и заботы обо мне было случившееся со мной в баре отеля «Стюарт-Армс». Вместе с шофером автобуса я пил какой-то напиток, когда к нам подошла седоволосая дама.

— Фред Роуз? Так вот: вы, конечно, не верите тому, что вам сказал по радио тот шарлатан? Несомненно, у вас что-то с почками. У меня были те же симптомы, и два года назад я чуть не умерла.

Итак, мне следовало поторопиться написать завещание!

В разведении скота Артуру Лидлу помогали двое аборигенов: один — тридцатипятилетний, другой — еще не прошедший посвящения юноша шестнадцати лет. Чуки, старший из рабочих, был женат и имел дочку, еще ребенка. Собственно, она была его третьим ребенком, но двое первых умерли в младенческом возрасте. Чуки был очень любящим отцом и, если находился в усадьбе, всюду с большим удовольствием таскал с собой дочку. Хотя Чуки был издавна связан с Лидлами — еще его отец (и теперь крепкий восьмидесятилетний старик) служил, как было записано в дневнике Уильяма Лидла, у отца Артура, — он очень боялся черной магии, которая могла повредить его дочери. Поскольку Чуки уже потерял двоих детей, он особенно заботился о третьем ребенке. Поэтому я не смел фотографировать ребенка; больше того, вначале Чуки очень неохотно позволял мне даже присматривать за ней. Чтобы обмануть злого духа, который может причинить вред, аборигены придерживаются обычая не давать детям в первые годы их жизни никакого имени. Итак, ребенок Чуки был без имени, и это вызывало трудности в отношениях с властями, которые редко считаются с черной магией. Чтобы внести ребенка в списки для получения пособия — оно полагалось всем белым австралийским детям с 1935, а темным и полукровкам с 1943 года, — у него должно быть имя. Чуки был непоколебим: у ребенка нет имени. Выполняя требования властей, Артур дал девочке имя Эдит. Чуки весь кипел от ярости: пусть это не было туземным именем, все равно духи могли сделать с ней то же, что и с первыми двумя детьми. Он успокоился только тогда, когда я сказал ему, что Эдит — это имя и моей жены и, если с ребенком что-нибудь случится, пострадает также и моя жена (хотя я был совершенно уверен, что моя жена не особенно боится черной магии).

Две девушки в возрасте девятнадцати и двадцати лет, Сандра и Эльзи, работали постоянной домашней прислугой. Их обязанностью было убираться в усадьбе, держать ее в чистоте. Они также стирали для Лидлов белье в стиральной машине, приводимой в движение бензиновым мотором. Часто девушки пекли хлеб. Если нужно было кормить туристов — а это приходилось делать три раза в неделю, — то они работали в основном на кухне: поддерживали огонь и наполняли водой большой котел на плите. На попечении Сандры и Эльзи был керосиновый холодильник, они же кололи дрова. Варить пищу не входило в их обязанность, но они накрывали столы и мыли после еды посуду.

Эти девушки, между прочим, имели право на оставшиеся порции. Кроме того, — и это было делом более верным — они могли распоряжаться тем, что оставалось на тарелках. Часто остатков было довольно много: Артур и Бесс мерили аппетиты туристов, в особенности их потребность в мясе, по своим собственным. Туристам же, преимущественно женщинам из города, предлагаемые в Ангас-Даунсе порции мяса были слишком велики, и это шло на пользу аборигенам.

Часть лишних порций или остатков Сандра и Эльзи забирали себе, часть отдавали в лагерь аборигенов. У Эльзи в Ангас-Даунсе родственников не было, у Сандры же в лагере жили родители, младшая сестра и замужняя старшая сестра Ада. Ее младшая сестра, дерзкая девчонка двенадцати-тринадцати лет, была невероятно темпераментна. Как только туристы отъезжали и Лидлы возвращались к себе домой, а девушки принимались за мытье посуды, она тотчас же оказывалась возле кухни и требовала от сестры что-нибудь из остатков. Чтобы от нее избавиться, девушки обычно давали ей полную консервную банку с едой для родителей, — возможно, им действительно что-то доставалось, а может быть, и нет.