Аборигены Вселенной

– Не сомневаюсь, – со скукой ответил киборг. – А как тебя зовут? Хотя, неважно.

– Аэлита. Что, в андроидов нынче вставляют программу человеколюбия? – усмехнулась девушка. – «Можешь переночевать у меня одну ночь…»

– Я не андроид, а киборг, – поправил Ленков. – Это большая разница. Я – человек, только наполовину из железа… ну, немного больше, чем наполовину. Это бывает.

– Ладно, поехали, киборг, – сказала его новая знакомая. – Нечего болтать, пока нас не смыло с дороги дождём.

Айру насмешил этот ответ, как будто ему сделали одолжение, но вслух ничего не сказал. Дождь стал слабее, картина впереди прояснилась, и Ленков как следует нажал на газ, чтобы поскорее добраться до дома. Девушка даже не пристегнулась. Она достала из-под лацкана своей куртки ту самую бутылку, которую он видел ещё в баре, и бесцеремонно отхлебнула из неё.

Минут через пятнадцать Айра притормозил перед домом. Аэлита и Лохмач не нуждались в дополнительных уговорах и вбежали в дом раньше самого хозяина. Девица начала вести себя ещё более развязно, чем раньше, должно быть, именно в силу выпитого во время поездки. Она прошлась по дому, не выпуская из рук почти опустошённой бутылки, попыталась дать ещё одного пинка собаке, но промахнулась, видимо, несколько потеряв ориентацию в пространстве, и чуть было сама не растянулась на ковре в гостиной перед холодным камином. Пёс прикорнул в коридоре, видимо, уяснив, что там для него самое безопасное место. Ленков решил растопить камин, чтобы его ночная гостья согрелась, ну и заодно создать иллюзию домашнего уюта для себя самого, хотя, понятное дело, сам он в обогреве не нуждался.

Аэлита, расположившись на кресле, наблюдала за его манипуляциями и посмеивалась, то и дело прикладываясь к своей бутылке, пока наконец не выронила её из руки и не уснула.

Киборг сел напротив и внимательно рассмотрел девушку при свете разгорающегося в очаге, подрагивающего пламени. Она была ещё совсем юной, но, видимо, уже достаточно испорченной и потерянной для общества. Таких, как она, можно было встретить в любом уголке планеты, подобно камням на обочине пыльных дорог или ярким цветам, увядающим в безводной провинциальной степи, хотя по-своему была уникальным экземпляром. Для рафинированного общества она была чем-то непонятным и крайне непривлекательным, чтобы не сказать опасным и чуждым.

«Куда катилось теперь это перекати-поле, и до чего оно докатится?» – задался вопросом Айра, с сожалением посмотрев на симпатичное, не избалованное дорогой косметикой лицо молодой девушки со спутанными чёрными грязными волосами, спадавшими ей на глаза. Спустя минуту раздался её тихий храп.

Киборг поднял с пола бутылку – этикетки на ней не было, и только по запаху он догадался, что, вероятно, в ней был обычный спирт, разбавленный водой.

«Неслабо, – сказал он про себя. – Бутылка прекрасно заменяет ей плюшевого медвежонка… Впрочем, вместо игрушки у неё – живая собака, которую можно ласкать или бить, причём не понарошку».

Ленков накормил собаку, накрыл тёплым шерстяным пледом уснувшую бродягу, и сидел перед камином около часа, но так и не смог уснуть. И помешали ему отнюдь не всполохи молний, гром и непроглядный ливень за окном. Что-то упорно не давало ему покоя, и он не смог бы объяснить, что именно. Некое предчувствие в эту ночь подействовало на него, точно укол адреналина. Можно было бы предположить, что появление странной парочки, которую он приютил на ночь из жалости, несколько выбило его из колеи, но это было просто смешно, ведь за годы, проведённые в открытом космосе, Ленков насмотрелся и не на такое! Глядя на угасающие языки пламени в камине, Айра мучительно пытался понять, от чего где-то внутри него растёт какая-то необъяснимая тревога, что случилось в его тесном внутреннем пространстве или что должно произойти?

Наконец он вскочил с кресла так стремительно и шумно, что в коридоре зарычал Лохмач, а его пьяная гостья перестала храпеть, сделал несколько громких шагов взад-вперёд по гостиной и, уставившись в бушующую тьму за окном, воскликнул:

– Клод! Чёрт тебя побери! Неужели с тобой снова что-то приключилось?!!

3

Шум прибоя, пустынный пляж и яркое солнце напомнили Клоду Стенину о многом и, в частности, о лиловом пляже на далёкой планете Зене, на которой ему некогда довелось побывать. Конечно, морская вода, которой он нахлебался досыта, пока его носило по волнам во время шторма, была, что называется, более естественной и привычной на вкус, но отнюдь не менее неприятной, едкой и солёной. Однако он не утонул, не захлебнулся, дело было на Земле, а не открытом космосе, и можно было сплясать от радости на диком незнакомом пляже хотя бы в честь этих трёх вполне удовлетворительных обстоятельств.