Абсолют в моём сердце

— Сонь, ты чего зарёванная-то вся? А сестра? Какого хрена не сказала ничего, почему отец мне звонит?

— Лёш, он как всегда нагнетает!

— Не как всегда и не нагнетает! Почему глаза красные? Почему на щеках пятна?

— И что? Порыдать мне уже нельзя без того чтобы не отчитаться?

— Отчитываться не обязательно. Просто не делай глупостей!

— Да я не делала, блин, никаких глупостей! Задолбали вы оба уже!

— Вы — это кто? Я и Алекс? Или я и…

— Ты и папа. Лезете мне в душу вечно, всё вам нужно знать, всё контролировать!

— Я старался не лезть, и во что это вылилось? Отец звонит и орёт на меня как потерпевший, почему, видите ли, его Соня сидит одна в туалете и плачет! О чём это, мол, я, твой брат, думаю, когда такое происходит?! А мне, ты знаешь, вот больше делать нечего, следить только, чтоб ты в туалетах не рыдала! Всё! Приводи физиономию в порядок и спускайся со мной. От меня ни на шаг, пока отец за тобой не приедет.

Умываюсь, поправляю незатейливый макияж. Брат у меня отходчивый, а потому уже подмигивает в зеркало:

— Расскажешь, кто обидел? Или тайны свои только отцу доверишь как всегда?

— Никто не обидел, Лёш. Честно. Я сама себя обижаю, а сделать ничего не могу.

— Не понял… — тянет брат. — Влюбилась что ли?! Опаньки… Вот это номер! И он здесь? Кто? Скажи мне, кто? Я должен это знать, сестра, ради твоего же блага!

Отец приезжает неожиданно скоро: ночной город очень быстрый без пробок. Люди, парни, девушки, сразу кидаются здороваться с ним, тянут ему руки, он отвечает, но не всем — сразу как вошёл усердно шарит глазами по периметру, знаю, ищет меня.

Находит, на лице его сосредоточенность тут же сменяется расслабленной улыбкой. Я пробираюсь к нему, и теперь только понимаю, как правильно он поступил, что приехал за мной. С силой вжимаюсь в знакомую родную грудь. Его руки заключают меня в кокон спокойствия и умиротворения. Этот человек никогда не предаст, не бросит в беде, не останется равнодушным. Мне хорошо, боль отпускает, мой отец и без слов может вылечить, развеять плохое, найти ему объяснение, обнадёжить, что хорошее не за горами.

Он целует меня в лоб, в макушку, в ухо. Подозреваю, он и сам не отдаёт себе отчета в том, что ласкает меня прилюдно. Он переживал. Он сильно беспокоился, тревожился обо мне. И только увидев, успокоился: тревога волной сошла с его собранного тела и сосредоточенного лица.

Отрываюсь от его груди, поднимаю глаза, хочу встретиться с его умным, всегда понимающим меня взглядом, но Алекс смотрит не на меня. Он смотрит на Эштона.

И мне становится страшно… Они сцепились взглядами не как отец и сын, а как два соперничающих самца в прайде, где есть место только для одного… Отец словно хрипит: «Я тебя уничтожу!». Эштон дерзко отвечает: «Только посмей! Во мне уже достаточно силы, чтобы рискнуть!»

Глава 15. Испанские каникулы

Nick Cave — Do You Love Me?

Потом были месяцы тянущей тоски, болезненного принятия, осознания, примирения.

Любить нелегко. Любить тяжело, любить трудно, любить сложно.

Больно любить.

Но я — женщина. А женщины — кошки: выживают почти всегда. Почти везде находят выход, даже там, где, казалось бы, его нет.

Моя проблема — мне нужно видеть его. Хотя бы изредка! До одури необходимо, до потери контроля, до изнеможения.

И именно поэтому нас изолировали друг от друга. Полностью.

Но кем была бы женщина, если бы не её хитрость?

Мне всё ещё шестнадцать, но за последний год я, кажется, повзрослела лет на пять. Если не на десять.

У меня есть парень — Ирман. Мы встречаемся и даже целуемся. Родители довольны, особенно Алекс. Брат подтрунивает, прося не тянуть со свадьбой, сестра делится советами.

Но никто из них не знает, что в сердце всё также живёт высокий парень, равнодушно обдающий мир холодом своих умных, почти всегда прищуренных глаз. Мой Эштон. Моя беда, моё благословение, моя боль.

Я играю роль и, надо заметить, моё актёрское мастерство стало для меня открытием — верят все!

В июле, за завтраком, я впервые закидываю идею общесемейного совместного отдыха на каком-нибудь курорте, мне вот абсолютно точно плевать на каком, главное, чтобы ОН был там:

— Мы взрослеем, скоро наступит момент, когда собрать всех и только нашей семьёй уже не удастся. Лёшка вот-вот женится! — шучу, хотя у брата действительно наметились, наконец, серьёзные отношения. Вроде бы.

— Да, было бы неплохо… — мечтательно тянет мама.

— А идея действительно отличная! — тут же подхватывает Алекс.

И никто из них не заметил, как нервно теребили мои пальцы друг друга, спрятавшись под столом. Никто не заподозрил, что в этот момент вспотели мои ладони, подмышки, покрылся испариной лоб.

Никто не услышал имя «Эштон», никто не понял, что именно он — причина моей внезапной любви к семейному отдыху. Я не видела его почти полгода. Почти полгода бездушной ломки. Полгода попыток выкарабкаться, вылечиться, выползти на свет, и найти хоть что-нибудь, за что можно зацепиться.