Абсолютная власть

— Ничего. Родинка обычная.

— На два миллиметра ниже смотри.

— Ничего там нет. Просто кожа и всё… Постой, вижу что-то похожее на занозу.

— Так. Теперь держи вот этот волосок — крепко держи! — и начинай медленно вставлять его под «занозу». Только в саму «занозу» старайся не попадать… Поняла?

— Надеюсь. Глубоко должно войти?

— Примерно миллиметров на пять. Не бойся, в отверстие «гнезда» волосок пройдет свободно.

— Ясно. Сейчас, только эту штуку выложу, а то мешается, — Ольга вынула из-за пояса пистолет и положила его на стул. — Теперь повернись вот сюда, под самую лампу, и не дыши… Так, вроде идёт… Всё. Готово?

— Секунду… — Андрей провел пальцем по родимому пятну и удовлетворенно кивнул. — Порядок! Теперь посмотрим, что там у нашего друга…

Он задрал, насколько мог, длинный грязный подол не то рубашки, не то пижамы Ломаса и склонился над его телом, тщательно осматривая каждый сантиметр его груди в районе сердца.

— И куда ж ты спрятался… Ага, вижу! Так, теперь — главное, чтобы он не проснулся… — держа чуть дрожащей рукой тонкий, почти невидимый волосок микрокабеля, Андрей осторожно прикоснулся им к найденной точке и, наконец, замер, «поймав» гнездо.

— Один. Четыре. Один. Медленная энтропия жизни. Девяносто три. Запись пошла! — почти выкрикнув кодовую фразу голосового набора, он на мгновение задержал дыхание и превратился в неподвижную статую, боясь нарушить процесс.

Стоявшая рядом Ольга тоже машинально замерла, глядя на диковинную процедуру. Все трое находящихся в комнате людей теперь напоминали театральную пьесу в момент «немой сцены» или же композицию с участием манекенов.

— Один. Четыре. Один. Сжатие. Девяности три. Запись закончена.

Андрей выдернул «волосок» и резко разогнулся.

— Готово. Давно же я этим не занимался, — он улыбнулся и подмигнул Ольге. — Ничего, иногда полезно вспомнить молодость…

— Кстати, а что это было? — спросила она, разглядывая почти невидимый «волосок» матричной нити, свисающий у Андрея из-под глаза.

— Трейсинг. Копирование информации с имплантанта на микроноситель «биокс» путем обычного скачивания. Сейчас только вытащу нить, и можно будить Ломаса.

— Но что именно ты скачивал?

— Честно? Понятия не имею.

Он аккуратно вытянул «волосок» и, завернув его в обрывок бумаги, убрал в карман.

— Предлагаю дать бедняге немного выспаться. Да и нам самим не мешает отдохнуть хотя бы пару часов, как думаешь?

— Здесь?

— Ты же видела — там полно пустых комнат.

— Ну, пойдем, попробуем. Но учти: будильника у меня нет, и если я усну…

Они уже выходили из комнаты, когда вдруг со стороны кровати Ломаса до них донесся негромкий металлический звук.

Андрей резко обернулся и увидел Джимми, который приподнялся на кровати, сжимая в руке пистолет Ольги.

— Ты бы положил его, дружище, — как можно беззаботнее проговорил Андрей, не отрывая взгляд от пистолета. — Он заряжен и снят с предохранителя…

— Я должен оставаться здесь, пока за мной не придут, — пробормотал Ломас, ни на кого не глядя. — Но Энрико погиб. И доктор Савацкий погиб…

— Да брось, старина! — улыбнулся ему Андрей. — Ты никому ничего не должен. К тому же, мы и так пришли за тобой, и уже завтра утром мы будем в Чикаго…

— Только что мне приснился сон. Будто я умер. Умер давно, несколько лет назад… Кто я, Рубин? — Ломас повернулся к двери, и Андрей увидел у него на лице то спокойное и равнодушное выражение, которое обычно бывает у человека, принявшего единственно верное и простое решение.

— Джимми, старина, зачем же так мрачно? Ты сейчас не один, с тобой — мы, твои друзья. Ты помнишь, как мы познакомились? Я вот хорошо помню…

— Я уже не узнаю тебя, Рубин. Прости. Я устал.

Не дожидаясь ответа, Ломас резко направил пистолет себе в сердце и выстрелил.

- 19 -

Перед самым рассветом прошел дождь.

Он наполнил ночной воздух мёртвого города свежими запахами ржавого железа крыш, мокрого асфальта улиц и молодой травы. Той самой травы, которая обильно лезла из-под перекошенных тротуарных плит и пробивалась из многочисленных трещин на стенах израненных домов.

— Ты уверен, что это правильная дорога? У меня уже такое чувство, будто я родилась в этой помойке и никогда из неё не выберусь.

— Да нет, всё в порядке. Грэйтиот авеню — прямая, как стрела, её ни с чем не спутаешь, — Андрей достал из кармана найденную в бомбоубежище карту из буклета и щелкнул зажигалкой. — Ещё километр-два, и многоэтажных домов совсем не останется…

— Вот и хорошо, что не останется, надоело так голову задирать…

— Оль, не психуй, минут через сорок мы выйдем в пригород.

— И что тебе даст этот пригород? Думаешь, там их нет?

— Послушай…

— Не понимаю, зачем было рисковать! Кем ты себя возомнил?

— Оля…

— Хорошо. Мечтаешь, чтобы тебя сожрали на завтрак — отдай телефон и иди, куда хочешь. Я-то почему должна с тобой погибать?

— Если мы позвоним Голосову, — в который раз повторил он, — то мне уже никуда не деться. А пока есть хоть какой-то, но шанс…

— Какой ещё шанс? Отсюда до Порт-Гурона больше ста километров!

— Ну, и что? За три дня доберусь. Зато своими ногами, а не по частям…