Absoluta. Совесть и принципы

Девушка сделала ещё шаг на кухню. И замерла.

— Уайт? — повторил голос. Деметрия огляделась — в кухне никого не было. Она прислушалась.

За дверью кладовки кто-то медленно передвигался. Деми шагнула в сторону двери.

— Не открывай, — устало сказал Бернард. По звукам стало понятно, что он прижался к двери.

— Как ты понял, что это я? — осипшим голосом спросила девушка.

— Ты топаешь, — спокойно отозвался Мортем. — Ты всегда топаешь, — и в его голосе послышалась улыбка. Деми положила ладонь на ручку двери. — Не открывай, — ещё раз повторил молодой человек. Уайт только ещё хотела узнать, почему он не собирается выходить, но он опередил её: — Не хочу снова сорваться.

Деми прикрыла глаза. Она понимала, что он прав, и ему не стоит выходить. От Мортема сейчас можно ожидать чего угодно, и она не чувствует себя в безопасности, находясь с ним в одной комнате… Тем более наедине. Но в то же время, девушке было сложно позволить ему оставаться в запертой комнатушке, как будто он какое-то дикое животное.

Она машинально сжала ручку крепче, но Бернард, словно прочитав её мысли, остановил девушку:

— Уайт, пожалуйста, не надо. Я не хочу, чтобы ты снова пострадала.

Странно, но его голос никогда ещё не был таким тёплым. На секунду Деметрия даже признала скоропалительность своих выводов… Что, если Эгиль был прав с самого начала, и Бернард не контролирует свои поступки? Что, если кто-то нашёл способ влезть в его разум и подчинить себе? Мортем защищал её ото всех, даже от самой себя, и внезапно, без каких-либо объективных причин, он стал сам не свой…

Деми уткнулась лбом в дверь кладовки. Решение оставить Мортема там или открыть дверь давалось ей мучительно сложно.

В конце концов, она может сейчас просто уйти. Вряд ли, конечно, она уснёт потом, понимая, что оставила человека в «клетке»… И если сейчас Деми уйдёт, это будет прямым и однозначным ответом на вопрос — доверяет ли она Бернарду? И если нет, то не будет дальше и смысла притворяться, будто это не так.

Но если она откроет дверь, назад пути уже тоже не будет. Открыв дверь, она признает, что за Мортемом нет вины, и всё то, что он творил на протяжении последних дней, — не его ответственность. Уайт не была уверена, что она готова просто закрыть на всё это глаза.

В конечном счёте, это лишь вопрос веры…

А этот чёртов тоненький голосок внутри почему-то никуда не девается.

И Деми открыла кладовку.

— Почему ты никогда меня не слушаешь? — устало вздохнул Мортем, глядя на девушку. В темноте кладовой его глаза лукаво горели бледно-синим светом. Деметрии показалось, что он с большим трудом сдерживает улыбку.

Ей нечего было ответить на это, поэтому девушка отошла к раковине и налила себе, наконец, воды, ради которой и спускалась вниз. Бернард вышел на кухню, но остался у стены, будто боясь приближаться к Деми.

— Уайт, — позвал он её неуверенно, когда она поставила стакан на стол. Девушка обернулась и вопросительно вскинула брови. — Тебе нужно уехать в Салем, — тихо проговорил Бернард, потупив взгляд. Деметрия только вздохнула и устало потёрла переносицу. — Там ты будешь в безопасности. Возьми с собой Эгиля. До границы города вас проводит Изольда. Там вас встретит Джейсон. В Салеме безопасно, — затараторил Мортем, не дождавшись от девушки реакции. — Там никто тебе не навредит. Ни демоны, ни…

— Ни ты? — усмехнулась девушка, но не было в её голосе никакого веселья. Их взгляды встретились. И, казалось бы, Бернард смотрит на Деми вполне уверенно, только вот где-то в глубине его глаз читалось что-то отдалённо похожее на чувство вины. Молодой человек ничего на это ответил. Поэтому ответила ему Деметрия: — Я не хочу бегать и скрываться, Мортем. Иначе я проведу в бегах всю жизнь.

— Лучше в бегах, чем в одной лодке с демонами, — уверенно заявил Бернард.

— И чем это будет отличаться от моего нынешнего положения? — рассмеялась девушка.

Поначалу она, действительно, смеялась абсурдности всей ситуации. Смеялась нелепости своего положения и его альтернативе — никакой же разницы! Но потом сквозь этот смех из глаз Деми потекли слёзы. Как будто, позволив выбраться наружу одной эмоции, она открыла ход для всего остального: для усталости, которая не проходит уже которую неделю; для обиды на родителей, которые не были честны с ней до конца; для злости на Мортема, который не способен понять её растерянность; и для самой этой растерянности, ведь она понятия не имеет до сих пор — стоит ли ей верить словам Мортема и Изы, или стоит всё же поверить единственной семье, которая у неё осталась…

Бернард видел, как накатила эта волна. Он даже не удивился. Как только Деми начала смеяться, он уже понял, что в итоге на неё нахлынет вся боль и отчаяние, которые она так усердно скрывает. Так всегда бывает, когда человек держится очень долго…