Абуджайская шаль

Тарантас остановился и отец Никон, подобрав полы длинной рясы, проворно прыгнул на землю. Под его ногами звучно чавкнула болотная жижа.

— Ишь, Ползун шастает по округе взад вперёд! Не к добру… раньше бывало, годами на месте лежал! — ворчал отец Никон, деловито рыская вокруг повозки и что-то напряжённо высматривая. Наконец, удовлетворённый осмотром он вернулся на место, перемазанный чёрной дурно пахнущей грязью и сокрушённо сообщил:

— Возвращаться надо, отроче, Ползучая Топь дорогу загородила — к Красным Горам не пройти!

— Должны пройти, — упрямо сдвинул брови Николенька, — через дорогу не проедем, так в обход отправимся, а отца в беде одного не оставим!

— Ну да, ну да, — охотно закивал головой отец Никон, — весьма похвально, вьюноша, эдак о близких своих сродственниках заботиться! Да и папенька бы одобрил… не знаю, только чему он больше обрадуется, оттого ли, что вы в болоте утопнете или в лесу заблудитесь, его выручая! Да собственно, какая и разница? Главное, заботу сыновнюю проявите! Богоугодное дело…

Насупившись, Николенька угрюмо глянул на отца Никона:

— В деревню без отца не вернусь!

С этими словами молодой человек соскочил с коляски, сразу по щиколотку потонув в вязкой грязи. Вокруг, сколько хватало сил разглядеть дорогу в наступившей темноте, сверкала, переливаясь в лунном свете, антрацитным блеском болотная топкая лужа.

— Откати-ка тарантас! — крикнул Сеньке, встревоженный неприятным обстоятельством Николенька, — не то не выберемся!

Подождав, пока повозка натужно скрипя, не развернулась, и не съехала с опасно топкого участка дороги, Николенька пошёл далее, с трудом выдирая сапоги из чёрной грязи, в надежде снова выйти на твёрдый путь.

Однако дорога не становилась лучше. С каждым шагом густая и плотная мгла всё более окутывала Николеньку со всех сторон так, что, вскоре оглянувшись, он не смог разглядеть оставленный неподалёку тарантас.

— Отец Никон! — попытался позвать Николенька, но голос его увяз в непроглядной тьме.

Не на шутку перепуганный, Николенька двинулся, было назад, но тотчас остановился, не будучи уверен, что идёт в нужную сторону.

Пока он стоял, в растерянности гадая, куда ему направиться, наполненный болотными испарениями воздух становился всё тяжелее. Он забивал лёгкие, не давая вздохнуть свободно, и Николенька поспешно расстегнул ворот лёгкого по летнему времени сюртука. Внизу под ногами громко лопались чёрные блестящие пузыри, и Николенька всякий раз вздрагивал от пугающе-резких звуков.

— Эге-гей! — снова крикнул Николенька неверным голосом. Ответом ему было лишь молчание.

Напряжённо вслушиваясь в каждый шорох, Николенька скорее почувствовал, чем увидел чьё-то незримое присутствие. Ему живо представилось, какие опасные чудища, могут прятаться в этом болотном мраке, и он отпрянул в сторону, охваченный животным ужасом. Прыжок его оказался неудачен. Николенька зацепился ногой за торчащий из земли пень и со всего маху плюхнулся в вонючую, болотную жижу.

— Ударил в грязь лицом! — с удовольствием констатировал знакомый ехидный голосок.

— Отец Никон! — облегчённо выдохнул Николенька, вставая на ноги и безуспешно пытаясь привести себя в порядок.

— Он самый! И куда вас, отроче, понесло? Гляжу, шагу не успели от коляски отойти и пропали! Будто сама преисподняя вас поглотила! Пришлось вослед устремиться, ну, как и, правда, адские силы на вас напали, противу них божий крест — первое дело!

Отец Никон истово перекрестился и достал из-за ворота тяжёлый золочёный крест, с каким обычно проводил церковные службы. Торжественно выставив крест перед собой, он застыл в напряжённом ожидании, беспрерывно шевеля губами — читал молитвы.

— Ну, так что, — обескуражено почёсывая крестом нестриженный затылок, проговорил отец Никон через некоторое время, — нейдут адские силы, то ли креста боятся, а то ли нету их здесь…

В ответ Николенька молча указал ему рукою на болотистую поверхность. Она более не была спокойной и не пузырилась лениво чёрными лопающимися волдырями. Раскачиваясь медленными волнами, всё болото пришло в движение. Доселе ровная поверхность вздыбилась и поднялась почти вертикально, смыкаясь вокруг незадачливых путешественников.

— Пропали мы, отроче! — охнул отец Никон, — заметил нас Большой Ползун!

Он заметался вокруг, пытаясь найти выход и не найдя принялся нелепо размахивать руками, грозя неведомо кому сухим костлявым кулачком. Меж тем стены вокруг пленников всё более сжимались и скоро они оказались полностью отрезанными от внешнего мира, заключённые в огромный грязевой мешок.