Абуджайская шаль

— Но кто?! — выкрикнули все хором, даже безмолвно сидевшая бабка Пелагея с интересом подняла голову.

— Первый, — Николенька загнул палец, — наш Володенька! А второй свидетель — Марья! Данила, конечно, не в счёт. Думаю, что он всегда присутствовал на сеансах открытия Дверей, не так ли бабушка Пелагея?

Но старуха по-прежнему хранила твёрдое молчание.

Не дождавшись от бабки Пелагеи ответа, Николенька продолжал.

— Володя случайно увидел, как открываются Двери, но был при этом слишком несдержан, за что и поплатился! Любимица Пелагеи Марья тоже присутствовала там, охраняя свою опекуншу от назойливых глаз. Марья, одинокое нелюбимое никем существо — внучка полубезумной ведьмы, слишком привязана к Пелагее, и ни за что не допустит, чтобы тайна баки Пелагеи была раскрыта. Скажу более, она не остановится ни перед чем! — Николенька примолкнул на секунду, вспоминая страшные часы, проведённые в плену у злобной красавицы.

— Марья не виновата, — глухо подала голос бабка Пелагея, — я и знать не знала, что девка-то рядом… безумная она, что с неё взять!

Старуха прикрыла старческие сморщенные веки, переносясь мыслями в прошлое.

— Я когда Шаль от Софьи Михайловны получила, домой пошла, а по дороге в конюшни заглянула, сыночка Макарушку проведать, он Антипу за лошадьми ухаживать помогал. Зашла я туда, Макарушка мой в деннике убирает, старается сердешный, а Антип рядышком сидит и так злобно на сыночка моего поглядывает, что у меня сердце захолонуло.

Тогда и решила я Макарушку своего в другой мир отправить! Когда, думаю, ещё такой случай удачный выпадет, а здесь непременно Антип Макарушку моего изведёт. В тот же вечер мы с Фролушкой его в Монкалина и отправили. Помню, как прощались мы с ним. Обнимаю я его, а он прямо весь огнём горит и только всё шепчет, как в лихорадке: Мама, мама… Сердце моё на части рвалось, будто чуяло, что видимся в последний раз… Давно я хотела всё рассказать, ещё в тот день, как пришли вы ко мне с Дарёнкой, да вот… смолчала… — старуха заплакала тихо, утирая слёзы концом выгоревшего чёрного платка.

— Но что же случилось, когда Макар вернулся? — участливо наклоняясь к бабке Пелагее, спросила Дарья Платоновна, но старуха только помотала головой, рыдая ещё горше.

— Он не вернулся, матушка, — печально отвечал за неё Николенька, — Макар действительно погиб в тот день, когда случился пожар, но не от огня… его погубил Антип, прикоснулся к нему смертельным поцелуем.

— Господи, воля твоя! — ахнула Дарья Платоновна, — но откуда же ты и это знаешь?!

— Догадался, — пожал плечами Николенька, — на эту мысль навела меня книга Михаила Даниловича Перегудова, там подробно описан образ жизни мороков. И одна из особенностей их существования состоит в том, что в последнем перевоплощении тело жертвы перестаёт развиваться. Не изменившийся за много лет облик мальчика Макара, натолкнул меня на мысль, что это никто иной, как злобный морок Антип!

— Он отомстил мне! — горько воскликнула бабка Пелагея, — мне и моему сыну! За мою нелюбовь к нему, за рождение Макарушки! Если бы я получила Шаль днём раньше, мой бедный мальчик был бы жив!

— Позвольте, — холодея от страшной догадки, произнёс Дмитрий Степанович, — но там, в лесу… кто же убил Макара, то, бишь, Антипа?!

Бабка Пелагея подняла на присутствующих сверкнувшие холодным гневом глаза.

— Убила! И ещё тысячу раз убила бы злодея! И в том не раскаюсь никогда ни перед богом, ни перед людьми!

Долго в тягостном молчании сидели собравшиеся, не смея поднять на старуху глаза. Каждый думал о своём, сражённый признанием бабки Пелагеи и невольно спрашивая себя, как бы он поступил, случись с ним такое?

Дмитрий Степанович, терялся в догадках, отчего не пришла со своей бедой Пелагея к своей сестре Софье Михайловне? Неужто та не помогла бы ей, не спасла её несчастного мальчика? И тут же ему вспомнился случай из собственной жизни, когда пришёл к нему, разбогатевшему и успешному с поклоном его дальний родственник по батюшке — просить денег. И он Перегудов, важно развалясь в мягком удобном кресле читал маленькому жалкому человечку в стареньком заштопанном мундире, долгую нудную нотацию о трудолюбии и пользе экономии, а потом конечно дал денег, ведь не плохой он человек, Дмитрий Степанович Перегудов! А этот жалкий человечек отчего-то не взял. Мелко кланяясь и глуповато хихикая, он отказался от протянутой ассигнации, и ушёл, хотя весь вид его говорил, что деньги ему и впрямь нужны! Более Дмитрий Степанович его никогда не встречал, но иногда, вот как сейчас, вспоминая об этом случае, ему почему-то всегда становилось стыдно. И вздохнув, он не стал допытывать несчастную старуху, отчего она не попросила помощи у влиятельной и могущественной Софьи Михайловны.

Дарья Платоновна, расчувствовавшись и роняя обильные слёзы, всё глядела на своего ненаглядного Николеньку, с ужасом представляя себе, что это мог быть и не Николенька вовсе, а вообще неизвестно что такое! И от эдаких мыслей бедной Дарье Платоновне чуть не сделалось дурно.