Аччелерандо

– Они ни разу не спросили у меня, пытался ли Слизень как-то нанести себя на карту совместимых с человеком симуляционных сред на борту корабля, – ворчит Неко. – Я и не ожидала, что кто-то из них дотумкает, но, блин, серьезно! Твоя мать слишком доверчива, пацан.

– Полагаю, ты приняла меры предосторожности? – бормочет ей привидение Сирхана. В ответ кошка разражается долгой и пространной тирадой о ненадежности финансовых инструментов, развивающихся по стандартам Экономики 2.0. Вместо однонаправленных и привычных денег вкупе с многонаправленными отображениями опционных сделок, этот тип экономики использует в качестве альтернативы крайне безумную барочную объектно-реляционную структуру, основанную на параметризованных желаниях и субъективных эмпирических ценностях игроков, что, по мнению Неко, делает все проведенные в этой экономике сделки ненадежными.

То-то ты и торчишь тут с нами, обезьянами, цинично отмечает главное сознание Сирхана, генерируя призрачного бота, который продолжает поддакивать кошке, пока оно само отправляется на вечеринку.

В сфере «Атомиума» стоит непереносимая жара, но это и неудивительно: здесь, наверху, толпится человек тридцать, не считая официантов. Сразу по нескольким многоадресным каналам проигрывают музыку самых разных стилей, синхронизируя настроение тусовщиков то с напористым техно, то с вальсом, то с регги.

– Хорошо проводим время, да?

Сирхан отрывается от одного из своих робких философов и понимает, что его стакан пуст, а мать тревожно улыбается ему поверх края коктейльного бокала, содержащего что-то светящееся в темноте. На ней – сапоги на шпильках и черный бархатный кошачий костюм, который облегает ее контуры как вторая кожа, и она уже поддатая. Физически она младше Сирхана – будто в его жизнь загадочным образом подселили чудаковатую младшую сестру на замену матери, которая не захотела покидать дом и умерла вместе с Империей Кольца десятилетия назад.

– Ну ты только взгляни на себя. На вечеринке у деда – и по углам ныкаешься? Эй, да у тебя бокал пустой. Хочешь вот это пойло попробовать? Пошли, надо тебя познакомить с одной особой…

Именно в такие моменты Сирхан задается вопросом: что его настоящий отец в этой женщине вообще нашел? Но опять же, в другой мировой линии, откуда прибыла вот эта ее версия, между ними ничего не было…

– Пойло не буду, – вздохнув, говорит он, позволяя провести себя мимо болтливых и шумных толп и скорбно выглядящей гориллы, тянущей банановый сок из высокой рюмки через соломинку. – А что за особа? Еще кто-то из твоих акселерационистов?

– Может быть, и нет. – Они направляются прямиком к девичьей банде, с которой он ехал в лифте. У них блестят глаза, они жестикулируют сигаретными мундштуками и бокалами с напитками – втянулись в атмосферу начала двадцатого века не на шутку. – Эй, Рита! Познакомься с Сирханом, сыном моей другой ветви. Сирхан, это Рита. Она, как и ты, историк. Почему бы вам…

Темные глаза, подчеркнутые не пудрой или краской, а хроматофорами в клетках ее кожи, черные волосы, цепочка огромных жемчужин, тонкое черное платье, подметающее пол, выражение легкого смущения на лисьем личике: она могла бы быть двойником Одри Хепберн в любом другом столетии.

– Это не вас я встретила в лифте? – смущенно спрашивает она.

Сирхан краснеет, не зная, что ответить. Как раз в этот момент на сцене появляется незваная гостья, проталкиваясь между ними.

– О, да это ж никак тот самый куратор, что реорганизовал докембрийскую галерею по телеологическому принципу? Мне есть что вам сказать в лицо!.. – Гостья – брызжущая самоуверенностью высокая блондинка, и Сирхану ее ужимки и прыжки уже неприятны.

– О, заткнись, Марисса, это же вечеринка, ты весь вечер была такой занудой. – К его вящему удивлению, Рита-историк сердито набрасывается на нахалку.

– Да ничего страшного, – с трудом произносит он. В глубине его сознания слушающий Неко призрак-болванчик вдруг сбрасывает ему прямо в память крупный инфодамп первостатейной важности. Данные касаются Дурного Семени: жуткие потомки людей посылают звездолет к роутеру и собираются что-то из него достать. Но вечеринка забирает столько внимания, что информацию к размышлению приходится отложить на потом.

– Нет, это страшно! – заявляет Рита, округляя глаза. Она указывает на блондинку, из которой так и сыплются камнепадом слова о недействительности телеологических версий, и говорит: – Пуф. Так на чем мы остановились?

Сирхан хлопает глазами. Почему-то все вокруг, кроме него, теперь не замечают эту несносную Мариссу.

– Что это было? – осторожно спрашивает он.