Аччелерандо

Еще более смущенный, Пьер следит за ее рукой, протянутой в сторону застывшего в пространстве мавританского эмиссара.

– Садек…

– Садек знает нашего гостя, Пьер. С этим парнем что-то не так.

– Думаешь, я сам не знаю? – Пьер смотрит на нее с досадой, позабыв о смущении. – Я уже видел его раньше: я много лет слежу за его выходками. Он – верный пес матери Эмбер. Выступал ее адвокатом по разводу, прижимал самого Манфреда Масха.

– Извини. – Сю Ань отводит взгляд. – В последнее время ты сам не свой, Пьер. Знаю, у тебя какие-то нелады с Эмбер. Я очень волнуюсь. Ты не обращаешь внимания на мелочи.

– Как думаешь, кто предупредил Эмбер? – спрашивает он снисходительно.

– О! Ладно, значит, ты в курсе дела, – говорит она. – Но все-таки, хоть я и не до конца все понимаю, вижу – ты расстроен. Я могу чем-нибудь помочь?

– Слушай. – Пьер кладет руки ей на плечи. Она не реагирует, лишь смотрит прямо в глаза. Она невысокая – всего метр шестьдесят ростом, – и Пьера настигает дикое чувство: что-то вроде юношеской неуверенности в девичьих намерениях. Чего же она хочет? – Я знаю, что рассеян, и мне очень жаль – постараюсь быть бдительнее. В последнее время все чаще хочется запереться наедине со своими мыслями. А нам лучше возвратиться в зал, пока никто не заметил.

– Может, сначала обсудим твою проблему? – спрашивает Сю Ань, прося довериться.

– Я… – Пьер качает головой. Я мог бы рассказать ей все, с дрожью осознает он, и его метакортекс к тому настойчиво ведет. Конечно, у него есть привидения-советчики, и им можно сколько угодно изливать душу, но Сю Ань реальный человек, его подруга. Она судить не станет, и модель ее человеческого социального поведения гораздо лучше, чем у любой экспертной системы, но время идет, и, кроме того, Пьер чувствует себя грязно.

– Не сейчас, – говорит он. – Давай вернемся назад.

– Как скажешь. – Она кивает, затем отворачивается, шагает прочь, шурша юбками, и он снова размораживает реальность, занимая свое место в большой Вселенной – как раз в тот момент, когда уважаемый гость подает королеве коллективный иск, а королева отвечает назначением судебной дуэли.

Хёндай ⁺⁴⁹⁰⁴/_-56 – коричневый карлик, шар мутного водорода, сконденсировавшийся в звездной колыбели. Он в восемь раз тяжелее Юпитера, но этого недостаточно, чтобы зажечь и поддерживать термоядерный огонь в его недрах. Беспощадная сила тяготения сжала его в сферу вырожденной материи, окруженную оболочкой газово-жидкостной смеси. Он лишь немного шире того газового гиганта, у которого люди черпают энергию для своего судна, но в разы плотнее. Миллиарды лет назад близкий проход блуждающей звезды, не скованной никакими гравитационными цепями, обычно удерживающими звезды на месте, вышвырнул его из родной системы, отправив в бесконечное странствие через вечную тьму Галактики – в одиночестве, разделенном лишь танцем замерзших лун. В ту эпоху, когда «Странствующий Цирк» направился к своей цели, сбросил свой главный отражатель и замедлился, используя луч лазера, отраженный от сброшенного зеркала на оставшуюся часть паруса, Хёндай ⁺⁴⁹⁰⁴/_-56 пролетал от Земли чуть меньше, чем в одном парсеке – ближе системы Альфа Центавра. Темный, как ночь в видимой области спектра, он мог бы влететь незамеченным во внешние области Солнечной системы, и только там, освещенный Солнцем, стать видимым в обычные телескопы. Появлением имени карлик был обязан проведенным в начале века инфракрасным обзорам неба, обнаружившим его в луже остаточного теплового излучения.

На стеке виртуализации «Странствующего Цирка» симулируются шестьдесят три сознания, скопированные и выгруженные из биологических тел, большая часть которых все еще здравствует у себя дома. Целая толпа, но и в толпе можно почувствовать себя одиноким – к сожалению, даже в том случае, когда именно ты устроил вечеринку. А уж в особенности когда преследуют мысли о долгах, пусть даже ты и миллиардер и главный наследник самого большого репутационного фонда человечества. Наряд Эмбер – черный свитер и черные гетры – мрачен, как и ее настрой.

– Вас что-то тревожит. – Сухонькая мужская рука опускается на спинку кресла по соседству. Эмбер сразу оглядывается – и кивает, признав человека рядом.

– Да, пожалуй. Садись. Что-то ты на аудиенции сидел тише воды, ниже травы.

Худой смуглый мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и высоким изборожденным морщинами лбом усаживается рядом с ней.

– Меня несколько смущали все эти роли. Почему де Валуа?

– Скажу так: мне ее шляпка идет. – Эмбер откидывается назад в кресле. – А знаешь, у Маргариты была интересная жизнь… – произносит она мечтательно.

– В смысле, полная греха и разврата?

– Садек! – Эмбер закрывает глаза. – Прошу, давай не будем хоть сейчас устраивать священную войну за абсолютную мораль. Нам предстоит выход на орбиту, поиск роутера и установление контакта, а я очень устала. Как выжатый, блин, лимон.

– Прошу прощения, о королева. – Он осторожно склоняет голову. – Это из-за вашего молодого человека? Он плохо с вами обращается?