Ад

Но, как оказалось, мистический процесс только начинался. Потому что из высоко расположенной кабины «КамАЗа» мы почти одновременно увидели, как среди пестрой — по народу, а не по цвету — толпы мелькнула неуклюжая фигура Бабия. Определив курс, ведущий к ней, мы с Лялькой врезались в плотное, пропахшее потом пространство. В нем, кстати, рядом с гражданскими мирно сосуществовали как лица в камуфляжной форме, так и персоны в оранжевых жилетах. Ляпота! Я вспомнил стаю кошек и собак, увиденную мной во дворе дома Беловода в день начала этих странных событий. Все повторяется в этом мире. Даже Людмила Георгиевна.

Она стояла на небольшом возвышении, сложенном из корявых глыб и покрытых для красоты найденным где-то большим красным паласом. Цвет, как я отметил, был не характерен для прозрачного братства. Спешили, наверное. Вокруг Мирошничихи замерли ее братья с барабанчиками на груди. Количество их увеличилось уже до десяти. Рядом с ними виднелась и тренога, на которой дымился — словно дыма вокруг не хватает! — памятный мне пучок травы. Интересно, из какой копны она его таскает?.. Отличием этой, до боли знакомой картины было десятка два лиц явно сатанинского вида со своим сорванным кем-то металлическим оборудованием, валяющимся под ногами. Вокруг них замерла молчаливая цепь серьезнолицых людей с кольцом крепко сцепленных рук. Мне показалось, что тарелки над нами, словно заинтересовавшись этой сценой, опустились немного ниже.

Я тоже заинтересованно наблюдал за ходом событий, а Лялька поглядывала во все стороны, разыскивая глазами Дмитрия.

— Вы замутили свои души! — обращаясь к окруженным сатанистам, вымахивала Людмила своей большой линзой. — Неужели вы не испугались жуткого мрака, пленившего вас, когда вы стали на защиту прислужников хаоса? Неужели вы не испугались того, что свет покидает вас, рассыпаясь на угасающие искры? Что вы чувствовали, когда напали на наших братьев и сестер, пытающихся предотвратить разрушение этого мира?

Только сейчас я заметил, что с другой стороны цепи, возле небольшой группы окровавленных людей, стояло несколько термосов с азотом.

— Мы не станем приговаривать вас к смерти, нет! Потому что вы — наши заблудшие братья…

— Вот он, вон там, — затормошила меня Лялька, — пошли!

Взятый на буксир и тихонько чертыхаясь, я двинулся за ней, долбая своим неуклюжим бумажным мешком по ногам окаменевшего народа. Но никто не выругал меня. Все уставились на Людмилу.

— Мы наполним вас светом! Нашим светом. Беспредельным светом этой беспредельной Вселенной.

Расстояние до тарелок явно уменьшалось. Бабий тоже был почти рядом.

— Приготовьтесь, братья и сестры мои!.. Свет струится сквозь нас, свет и цвет, форма и число!

Краем глаза я заметил, как Людмила выставила линзу перед собой, упершись в нее взглядом. Живая цепь словно уплотнилась и напоминала теперь крепкую изгородь, растворяющую в себе все человеческие различия.

— Дима! Дима! — позвала Лялька, схватив мужа за плечо. — Куда же ты исчез, горе мое луковое?

Дмитрий обернулся и сразу же встретился взглядом со мной. Тарелки в небе замерли и как-то угрожающе наклонились. Я выпрямился, подготавливая себя к реакции Бабия на наше появление. Но ничего не случилось. Он лишь дернул плечом, высвобождая его из Лялькиной руки, и, уставившись на циферблат прибора, придерживаемого им прямо перед собой, пробормотал:

— Не мешайте… Что-то на инфразвуковой частоте происходит…

Никто ему и не мешал, лишь рядом послышалось гудение, сначала тихое, а потом все более и более нарастающее. Сквозь него начали понемногу протискиваться звуки барабанчиков. «Сейчас цзинькнут», — подумал я. И «цзинькнули». Но не они, не прозрачные братья со товарищи противоположного пола, а братаны. Один из сатанистов вдруг схватил с земли тяжелую цепь, которую задержавшие его не додумались убрать подальше, и с размаху заметелил ею по человеческому кольцу. Но оно даже не пошевелилось. Лишь один мужчина повис на руках других.

— Лин-цзи-цвет… Лин-цзи-свет… Лин-цзи-форма… — бормотали барабанщики и понемногу к ним начали добавляться голоса из толпы.

— Чего стоим, братва? — заорал сатанист, размахивая цепью, со свистом вспарывающей воздух. — Бейте их!.. Пробиваемся к нашим! Эти же святоши ни на что не способны…

Но странным образом голос его становился все тише и тише, пока он вообще не замолчал, выронив цепь. Его приятели вообще не сделали ни одного движения. Хотя (и это я почему-то заметил особенно хорошо) глаза их были наполнены яростью и злостью. Такой злостью, которая выжигает глаза до пустоты. И еще я заметил, что такой же пустотой были наполнены и глаза членов прозрачного братства. Разницы не было никакой.

«Она же гипнотизирует их, стерва!» — вдруг осенило меня. А Людмила выводила сверху:

— Нет ничего, кроме света… Нет ничего, кроме добра…

А Лялька бубнила рядом:

— Ну чего ты обиделся, глупенький… Мы же ничего… Мы у дяди Славы были…

А по тарелкам начали пробегать какие-то зеленоватые отблески, и гудение барабанов раздавалось уже как будто с неба.

Я начал неуклюже разворачивать мешок, одновременно почти выкрикнув Ляльке в спину: