Ад

— Есть немного, кофе попить хватит, а дожить — нет. Мне еще неделю надо протянуть. Что посоветуешь? Может, поменять билет и вернуться? У меня билет дорогой, так что поменять можно без доплаты.

— А банковские вклады у тебя есть? — спросила Люба.

— Ну конечно! Не дома же мне такие суммы хранить.

— Тогда лучше возвращайся, — посоветовала она. — Ничего приятного тебя здесь не ждет, но ты хотя бы сможешь держать руку на пульсе. Может быть, твой друг тебе чем-нибудь поможет.

Люба еще не успела отойти от телефона, как аппарат снова взорвался тревожным звонком. «Наверное, опять Аэлла, — подумала она. — Что-то забыла спросить».

Но это оказалась Лариса. В голосе ее звучала неприкрытая паника.

— Тетя Люба, с папой совсем плохо!

— Что случилось? Кричит? Дерется?

— Нет, он пожелтел весь и температура под сорок. Что делать?

— Срочно вызывать «Скорую», — скомандовала Люба. — Я сейчас спущусь.

Она стала торопливо одеваться.

— Ты куда? — Родислав неохотно оторвался от телевизора, по которому транслировали футбольный матч.

— К Ларисе.

Он недовольно поморщился.

— Что там опять? Скандал? Дебош? Зачем тебе туда ходить? Пусть берет ребенка и идет к нам, как всегда. Не хватало еще тебе под горячую руку этому алкашу попасть.

— Геннадий заболел. Похоже, там что-то серьезное. Как бы не цирроз.

— Допился, козел! — с досадой воскликнул Родислав.

Он выключил телевизор, снял длинный махровый халат и принялся натягивать джинсы и футболку.

— Пойду с тобой. Мало ли какие решения придется принимать, — сказал он, запихивая бумажник в задний карман.

Люба с благодарностью посмотрела на мужа. Какой он все-таки хороший, добрый! Не бросает ее одну в сложной ситуации, всегда готов помочь, поддержать.

Одного взгляда на Геннадия оказалось достаточно, чтобы понять: дело плохо. Лариса стояла рядом с отцом, бледная и перепуганная, руки трясутся.

— Ты вызвала «Скорую»? — спросила Люба.

— Да. Но они, наверное, не приедут.

— То есть как — не приедут? Почему?

— Они спросили, принимал ли больной алкоголь, а я сказала правду.

— Какую правду? — нахмурился Родислав. — Что ты им сказала?

— Что он пьет все время, каждый день, и уже много лет. Они так со мной разговаривали… Как будто я виновата. Как будто если человек пьет, то его лечить не надо, пусть умирает. Ой, тетя Люба, а так боюсь!

Лариса разрыдалась. Люба обняла ее, прижала мокрое от слез лицо к своему плечу, до которого невысокая девушка еле доставала.

— Они приедут, — успокаивал она Ларису, — никуда не денутся, не имеют права не приехать. Другое дело — они могут не забрать его в больницу. Но это мы будем разбираться. Ничего не бойся, мы рядом.

— Ну да, — поддержал ее Родислав, — мы будем с тобой до тех пор, пока все не устроится. Мы тебя одну не бросим, не бойся.

— Ой, тетя Любочка, — Лариса разрыдалась еще горше, — как хорошо, что вы с дядей Родиком у меня есть! Без вас я бы пропала совсем!

«Скорая» приехала через полтора часа. Все это время Любе пришлось метаться между плачущей Ларисой, проснувшимся и капризничающим двухгодовалым Костиком и лежащим на диване Геннадием, который, несмотря на высокую температуру, грязно бранился, угрожал всех урыть и категорически отказывался от медицинской помощи.

— На хрена вы этих лепил вызвали? Никто мне не нужен, я в порядке, и ни в какую больницу я не поеду, не фиг мне там делать. Слышь, сосед, налей мне стакан, мне лучше всяких лекарств водка помогает.

Он порывался встать и уйти из дома, но сил не было, и мощный Родислав без всяких усилий удерживал Геннадия в лежачем положении.

Наконец приехали врач и фельдшер — двое здоровенных молодых мужиков, от которых исходил легкий запах спиртного. Родислав встретил их у двери и на несколько минут задержал в прихожей, прежде чем провести к больному. После этого короткого разговора все пошло как по маслу, и опасения Ларисы не оправдались. Медики были вежливы и доброжелательны, к больному отнеслись с сочувствием и его алкогольную практику никак не комментировали, только задавали вопросы, на которые все присутствующие добросовестно отвечали.

— Будем госпитализировать в инфекцию, — негромко обратился к Родиславу тот, который был врачом. — Вам все равно — куда? Или поискать, что получше? Можно на Соколиную гору, а можно в Боткинскую, но на Соколинку бесплатно, а за Боткинскую надо будет… сами понимаете.

Родислав понимал. Платить за соседа-алкоголика ему не хотелось. И сочувствия к нему не было. Сам допился — вот и пусть лежит в первой попавшейся больнице. Он уже открыл было рот, чтобы сказать, что ему все равно, куда увезут Геннадия, но поймал панический взгляд Ларисы и умоляющий — Любы, и вспомнил о своей вине перед этим спившимся человеком и перед его ни в чем не виноватой дочерью. Как знать, если бы тогда, восемнадцать лет назад, он, Родислав Романов, не струсил и честно рассказал обо всем, что видел, судьба Геннадия и его семьи сложилась бы совсем по-другому, более благополучно, и Лариска не была бы сейчас матерью-одиночкой, и Татьяна Федоровна осталась бы жива и здорова, и сам Геннадий спокойно работал бы и не пил так много.