Ад

— Давайте, ребятки, куда поприличнее, — попросил он. — Мы заплатим, сколько надо.

Врач подсел к телефону и начал куда-то звонить. Через десять минут переговоры были закончены, и больного стали на носилках выносить из квартиры. Родислав и Люба быстро поднялись к себе, чтобы передать маленького Костика на попечение Лели, одеться и взять ключи от машины. Лариса поехала с отцом в карете «Скорой помощи», а Романовы — следом на своей «Шкоде». Когда подъехали к больнице, выяснилось, что Геннадию в дороге стало значительно хуже и его прямо из приемного покоя отвезли в реанимацию. Дежурный врач была сердитой, ничего не объясняла, на вопросы не отвечала и разговаривала с ними сквозь зубы. Родислав попросил Любу и Ларису отойти и о чем-то побеседовал с врачом наедине, после чего женщина заметно смягчилась.

— Пока никаких прогнозов дать я не могу, больной в реанимации, мы его начнем прокапывать глюкозой и раствором Рингера, сделаем анализы, ультразвук, томографию, обследуем, тогда можно будет сказать что-то более определенное. Похоже на гепатит, но, учитывая ваш анамнез, все может оказаться куда серьезнее.

— Цирроз? — спросила Люба.

Врач отвела глаза и вздохнула.

— Не будем загадывать. Вот сделаем завтра УЗИ — и наступит ясность. Высокую температуру может дать гепатит, а может интоксикация, вызванная тем, что печень уже полностью разрушена и не работает. Поезжайте домой, здесь вам делать нечего.

На обратной дороге Лариса спросила:

— А цирроз — это смертельно? Или можно вылечить?

— Не думай об этом, — сказала Люба. — Врачи сделают все, что смогут.

Лариса помолчала несколько минут, потом осторожно дотронулась до Любиной руки.

— Тетя Люба, мне очень стыдно, но… Как вы думаете, может быть, лучше, чтобы папа уже умер? У меня больше нет сил. Он все время ворует у меня деньги, продает вещи, хорошие вещи, которые вы мне дарили. Он орет, дерется, приводит каких-то собутыльников. Костик его боится. И я тоже боюсь. Я больше не могу. Грех так говорить, да?

— Не казни себя, — мягко ответила Люба, обнимая ее, — ты действительно очень устала. Как будет — так будет. Так и правильно.

«Как это ужасно, когда твоя семья состоит из людей, смерть которых приносит тебе только облегчение, — думала Люба, глядя на мелькающие за окном огни ночного города. — Ты их любишь, как умеешь, но жизнь рядом с ними превращается в адскую муку. Сначала Татьяна Федоровна, лежачая, полубезумная, требующая постоянного ухода и внимания, потом окончательно спившийся буйный отец, от которого нет покоя ни днем, ни ночью, который отбирает последние копейки и ворует вещи, а на руках у тебя крошечный ребенок, которым некому заняться, кроме тебя самой».

На следующий день лечащий врач сообщила Ларисе и Любе, что у Геннадия цирроз в последней стадии и им следует быть готовыми ко всему. Лариса окаменела и долго молчала. Они возвращались домой на служебной машине Любы, по дороге нужно было еще забрать Костика из яслей, и водителю пришлось сделать крюк.

— Саша, постарайтесь не попасть в пробку, — попросила Люба. — Ясли закрываются, и воспитательницы недовольны, когда родители опаздывают и вовремя деток не забирают.

— Постараемся, Любовь Николаевна, — весело отозвался водитель Саша. — Если что — переулками проберемся.

Лариса по-прежнему молчала, уставившись в собственные колени.

— Лариса, а как у тебя с личной жизнью? — спросила Люба. — Ты не думай, что я требую отчет, просто я подумала, что отец Костика мог бы помочь тебе, если что… У тебя с ним какие отношения?

— Никакие, — буркнула Лариса.

— Но он хотя бы знает, что у него есть сын?

— Не знает он ничего!

— Почему? — продолжала допытываться Люба. — Я не спрашиваю тебя, почему он на тебе не женился, это ваше с ним дело, но почему он не знает?

— Потому что я сама не знаю, — тихо проговорила Лариса, бросив опасливый взгляд на широкую спину сидящего впереди Саши.

Люба поняла, что девушка не хочет говорить об этом при водителе, и замолчала. Однако когда они уже забрали Костика и вышли из машины у дома, Люба не поехала в лифте на четвертый этаж, а зашла к Ларисе. Ей не давала покоя сказанная соседкой фраза: «Потому что я сама не знаю».

— Так чего ты сама не знаешь? — строго просила Люба. — Выкладывай.

Лариса залилась краской и попыталась увильнуть от ответа, но Люба проявила неожиданную настойчивость.

— Я не знаю, от кого у меня Костик, — призналась наконец Лариса.

— То есть как?! Как это ты не знаешь? Не знаешь, с кем встречалась, с кем спала? — Люба ушам своим не верила.

— У меня тогда двое было.

— Одновременно?

— Ну да.

— Что, прямо в один день? — не поверила Люба.

— Ну да. С одним я постоянно встречалась, а с другим так, случайно вышло… Будете меня ругать? — Лариса испуганно вжала голову в плечи.

— Не буду. Ты взрослый человек, сама решаешь, с кем и когда тебе спать. Но ты записала Костику отчество «Сергеевич», значит, была уверена. Или как?

— Да никак. Нужно же было какое-то отчество записать, а Константин Сергеевич — красиво звучит.

— Понятно. Сергей — это который постоянный или случайный?