Ад без жала (СИ)

Пока столоначальник писал, какие-то люди входили, отодвигали стулья, наливали чернила, чинили перья, разбирали бумаги. Постепенно и незаметно 1554 документа расползлись по столу, были сотворены и учтены так, как следовало. Чиновники переговаривались между собой и, видимо, сами все знали, так как столоначальника никто не по тревожил. Когда закончили скрипеть, шуршать и переговариваться, тот, кто сидел у входа, позвонил в судейский колокольчик. Тут же, словно бы того и ждал, вошел еще один. Даже для Преисподней такая скорость была удивительна. Новенький поклонился, поискал взглядом главного, нашел Бенедикта и поблагодарил. Тот спросил:

- За что же?

- Я - Ириней из Лиона.

- Значит, курьера придется подождать, все в порядке. Очень, очень рад Вам.

Ириней удивился, а вот Бенедикт был по-настоящему рад. Во-первых, поддался Ад (хотя кто его знает - может быть, своей проницательностью столоначальник КL его только укрепил, сделал чуть поудобнее?); во-вторых, умные силы Иринея будут растрачиваться чуть менее бездарно.

Призванный Бенедиктом пока стоял; когда-то его вырядили в шутовское облачение - оно изображало епископское. Потом нанесли несколько ран мечами - раны эти не оставили кровавых потоков - одна или несколько причинили смерть, остальные были нанесены уже трупу. Странно: раны колотые, но их места и размер очень медленно, неуловимо менялись, и было уже не понять - как их нанесли, как удар следовал за ударом. Это наваждение прошло, раны исчезли (не затянулись, а именно пропали), а вот шею епископа обернуло широким рубцом, не топора, а тоже меча.

Да и лицо его было странным - большеглазое, чернобровое, бородатое - обыкновенный южный святой. Византиец? И более ничего о нем сказать невозможно. Столоначальник посмотрел-посмотрел, что-то для себя решил и указал новенькому место по правую руку. Тот сел и поглядел вопросительно.

- Вот, смотрите. Это мое прошение о Вашем переводе сюда - еще не успел отправить. Вот что - Вы напишите рапорт от своего имени, что Вы уже здесь. И отошлем задним числом.

- Эх, господин мой, нет здесь ни задних, ни передних чисел...

Бывший епископ Лиона позволил себе вольность - махнул рукой. И сел.

Вот еще странность - Бенедикт не представился, а Ириней не спросил, как обращаться к столоначальнику. Вот уж деталь бумажной машинки!

..

Ах, не зря, не зря так навязчиво беспокоил Бенедикта глупый сюжет о царе с ослиным ушами. Видно, эти уши не мешали Мидасу превращать все вокруг в золото, золото, золото! Точно так же Бенедикт превращал души в бумаги. Бумаги имеют подлое свойство размножаться: казалось, повысишь голос или пожирнее поставишь точку, и рассыплются стопки; когда документ соскальзывает с документа, они совокупляются, распадаются на куски, плодятся - и вот уже бумага выдавливает из помещения человека за человеком. Хорошо бы, если б это было так! Но пространства Ада невозможно заполнить - потому и говорят, что Ад вечно голоден.

***

Что ж, это шутовское прошение было вступлением. Пришло второе, непонятно как.

Ириней заполнял журнал, а Бенедикт просматривал докладные. Их пишет такой же писец, как и они, канцелярский. Но то, странное, и написано странно - стойте, это же Людвиг Коль, старый библиотекарь! Почерк его. И пишет доктор Коль о том...

Если в Преисподней, паче чаяния, появится кот странной окраски... У него бледные глаза, короткая шерсть, черные голова, лапы и хвост, а сам он бурый и толстый. Зовется оный кот Базилевсом и принадлежит он библиотеке университета города N. Следует знать, что животные грехов не совершают, не так их задумал Господь. Потому-то и Базилевс неповинен ни в каком колдовстве - это можно сказать заранее. И за свой странный вид он отвечать не может - таким уж он родился. Потому, ежели этот кот объявится в Аду, вот что предлагает Людвиг Коль - раз зверь служил в библиотеке, так пусть и тут сторожит документы, крыс ловить он умеет. Если крыс тут нет, пусть спит на бумагах. И еще: Базилевс - кот общительный, одному ему будет скучно. Для того, чтобы его мучить, он не годится - чересчур пуглив и совершенно не зол, душа у него слишком летучая, теплая и мягкая. Чтобы всех утешать, тоже не подходит - он всецело привязывается к кому-то одному. Но еще лучше будет, ежели кота направят в кошачий Рай или создадут таковой. Насколько он, доктор Коль, знает Базилевса, в этом Раю всегда тепло, а земля покрыта мягкой шерстью, и текут в ней реки сливок. Травка на ней растет только местами, но очень вкусная. На деревьях растут мясоовощи, на кустах - рыбоягоды: стоит лишь взглянуть на них, эти вкусные вещи сами падают наземь и начинают кататься, играть с котами в догонялки. Если же внимание Людвига Коля к оному Базилевсу причинит коту вред, то доктор Людвиг Коль впадет в самое глубокое и искреннее раскаяние. А Базиль, добрейшее существо, обижаться и злиться не умеет - только утешать и заботиться. Так что мучить несчастное животное себе дороже. С почтением, Людвиг Коль.