Ад без жала (СИ)

Все началось с курьеров. Мальчишка, ровесник Алекса, принес еще журналов и письменную инструкцию. Она гласила: каждая доза чернил, каждое старое перо, каждый исписанный лист должен вноситься в книгу расхода. Каждый обновленный лист, полученные перья, новые чернила - в приходную книгу. Акакий Акакиевич умел копировать, но такая работа могла показаться ему слишком сложной - и он не справился. Бенедикт махнул рукой и велел ему дальше "записывать имена Праведников в Книги Жизни". Услышав, о чем он бормочет - именно об этом - дети ехидно, громко рассмеялись. Тот не заметил. И пошло: то бумагу ему свечкой запачкают, то в чернила песка насыплют, то конец пера подрежут - а все это учитывается! Одергивать их каждый раз не было времени, так как столоначальник совершенно погряз в отчетах. Если отчеты о каждой сотне и тысяче, а тем паче большой отчет, давали общую картину, то отчеты о десятках, он знал - просто кляузы. Ему не было известно, во что их воплотят, но догадывался: вероятнее всего, они для красоты где-то лежат, никто их не читает. Может быть, справятся, если кто-то из жертв им особенно надоест.

Вошел еще кто-то, тщился привлечь внимание, но его почти не заметили. То, что он принес, было куда важнее - туда Бенедикт написал золотом целый маленький тест - положенную благодарность. Принесли Книгу учета упоминаний Нижайших Имен, и туда попал выговор, посланный Вельзевулом столоначальнику КL. К этой книге можно было прикасаться только в черных перчатках. Они, в количестве 1 (одной) пары, прилагаются, но в книгу еще не внесены. Перчатки оказались малы.

Титулярный советник макнул перо в чернила; дети придвинулись так, что Алекс уперся животом в стол и умудрился отбросить тень. Сначала песок был только на дне, но теперь перо макнуть вовсе не удалось. Алекс еще надвинулся и пошатнул стол, Ниночка вся вытянулась, словно стремилась к любимому. Тут чиновничек отбросил перо и наконец возмутился. Он покраснел и, дрожа, совсем отвернулся от Алекса, а Ниночки и прежде не видел:

- Ваше превосходительство! Скажите хоть Вы им! Разве можно так в Раю над человеком издеваться?

Алекса и Ниночки для него не существовало - были взбесившиеся инструменты вроде перочинных ножей. Когда-то при жизни молодому коллеге Башмачкина стало стыдно за то, что он издевался над беззащитным. Новые, эти коллеги-инструменты опешили, но до вины и стыда, видел Бенедикт, им было куда как далеко. У них были перочинные ножи. Пусть в Аду нельзя убить, но он видел однажды: некий старик яростно бросался на палачей и не подпускал к себе; они разом всадили крючья и дернули. Разорвали старика, и куски, все так же переполненные яростью, начали сползаться, да так и не слиплись. Он и дальше так существовал - несколько кусков и голова в бешеной ярости. А Игнатия убили именно от скуки и от страха, и если теперь Акакий не выстоит, а он не сможет...

- Акакий Акакиевич! Поторопите, пожалуйста их там с запросами на палачей. Побыстрее, пожалуйста!

Когда титулярный советник вышел, столоначальник КL страшно оскалился и начал подниматься с места, да так медленно, что Ниночка вспомнила кошмарных покойников писателя Гоголя.

- На колени, оба!

Ниночка упала, как будто ей поджилки перерезали, и даже коленками стукнулась. Алекс замедлился, она потянула его за рукав, и он опустился тоже.

- Так. Извинений в адрес титулярного советника я с вас не требую. Но трогать его не сметь! Ты, Нина, сейчас процедишь его чернила и нальешь ему новые. Сама! Пора это уметь! А ты, Александр, будешь сушить и чистить песок. Я думаю, это была твоя идея.

Дети услышали, как шипит злое чудовище - почти без голоса и очень медленно. Они увидели, наконец, что челюсть начальника прыгает. Им стало страшно, но приходилось еще и сохранять достоинство - откуда-то они знали, что Акакий их не замечает, а вот Бенедикт по-настоящему боится. Сейчас оказалось неожиданно, что это они его боятся. Тогда Алекс спросил старика, чтобы отвлечь, а потом впал в отчаянный, странный азарт:

- Ваше превосходительство, можно спросить?

- Да.

- Почему Вы перестали быть палачом?

Начальник недоуменно сощурился:

- Наверное, вот почему... Они, жертвы, приходят, чтобы мучиться, так? Но это превращается у них в ритуал, что-то вроде рабочего дня. Они приходят снова и снова, как будто бы здесь есть время. Но я не обязан создавать им иллюзию времени, это не имеет смысла. И не обязан никого развлекать - и Вас тоже. Все. Встаньте.

Дети возились с чернилами и тревожно шушукались; Акакий Акакиевич принес документы, а молодые люди его и не заметили.

...