Ад без жала (СИ)

Но что же делать все-таки? Документы не присылают по одному. Есть важные и есть пустышки. Пустышка теперь - это очередная жалоба того же самого Иринея на Маркиона и Валентина - они, язычники, недостойны находиться в Аду! Но почему, почему докладные этого склочника попадают именно сюда?! Все прекрасно знают Иринея из Лиона - этот враг гностиков очень тщателен, упорен и не слишком уж зол, это не фанатик. А давай-ка сделаем так:

Бенедикт сотворил резолюцию со ссылкою на прошение, которого пока не существовало. Написал и прошение от своего имени - указав все заслуги Иринея и восхвалив его в понятных для адских чинов выражениях, он покорнейше попросил перевода этого грешника в отдел КL на вакантную должность секретаря. Тут разум Бенедикта стал ясен, подвижен, и он понял, как поступить с сокрушителем Ада.

Акакий Акакиевич тем временем закончил копию. Пока он присыпал ее песочком, пока вытирал перо, Бенедикт накидал черновик. Титулярный советник уже хорошо разбирался в его почерке, и особенно стараться не следовало. Башмачкин закончил и посмотрел на начальника. Тот подал ему и безымянную докладную, и свой черновик.

- Акакий Акакиевич! Вы не могли бы скомпоновать один документ из этих двух?

- Я, Ваше превосходительство, не умею этого, - голос его ласково просил прощения и успокаивал. - Никогда не умел. Вы уж оставьте все как есть.

- Но это необходимо, титулярный советник.

- Тогда...

- Вот, смотрите: Вы напишете эту же шапку, но под нее поместите не тот текст, который был, а тот, что я написал.

- Да.

Пока Акакий писал, рыжие глазки его, постоянно подернутые туманцем или очарованные, прояснялись. Окончив, он документа не отдал, а отложил как что-то сомнительное, опасное. Посмотрел ясно и внимательно, а потом спросил - он никогда ничего не спрашивал, тем более так:

- Бенедикт Христианович, а зачем Вы это приказали? В Раю?

Бенедикт, прозванный когда-то Простофилей, врать умел не очень хорошо, разве что скрытничал. Сейчас требовалось солгать без подготовки.

- Понимаете, Акакий Акакиевич, это докладная из Преисподней.

Тот встопорщил бровки и приоткрыл рот, словно бы мысль на лету ловил, как собака муху.

- Мы их и раньше получали, да Вы не интересовались... Так вот, речь идет о покаянии одного великого грешника, надо передать наверх...

ах ты черт, мы же не писали золотом Нижайших Имен, он не поверит!

И - да - он не поверил. Врет Бенедикт, а стыдится Акакий.

- Неужели, Ваше превосходительство, мы имеем какие-то сношения с Адом?

- А что?! - окрысился столоначальник, - Разве на грешников не распространяется высшее милосердие? Или Вы хотите сидеть здесь и наслаждаться, пока они...

Акакий поглядел с укоризною снизу вверх:

- Но как же так?

Устыдившись, Бенедикт послал все к Дьяволу:

- Я солгал Вам, Акакий Акакиевич. Простите.

- Да?

- Это действительно докладная из Преисподней. В ней сказано, что некий грешник собирает силы для сокрушения Ада. Если докладная будет получена в этом виде, его душу превратят в прах и лишат разума.

- Но почему...

- Я велел вам написать другое - что этот грешник отказывается покинуть Ад и отрицает Чистилище...

- Что отрицает?

- ... а это о нем знают все. На наше счастье, этот донос не подписан. Я уничтожу оригинал, а в журнал занесу эту Вашу копию. Не беспокойтесь, это будет незаметно.

(я надеюсь)

- Но, Ваше превосходительство, почему докладные из Ада направляют в Рай? Неужели Господь...

У Акакия подходящих мыслей не осталось, а Бенедикт уставился на него в ужасе и глядел, глядел. Проясненные рыжие глазки стали подозрительными, потом озарились. Столоначальник, сам того не замечая, расхаживал туда-сюда, Акакий глядел снизу и постепенно оседал. Неужели он понял? Но тогда...

И знакомый жар наполнил плечи и грудь; столоначальник дышал, но недолго. Сухой жар кинулся в губы. Зачем, для чего, почему - Бенедикт нагнулся к подчиненному, немного сбоку и сзади, поцеловал его в висок. Тот вытаращил глаза и пробормотал: "Ваше превосходительство, что?", но столоначальник отступил, попятился. А Акакий говорил, говорил:

- Ваше, Ваше превос... Я Вам тогда не всю правду сказал.

Бенедикт не понял для чего он это говорит; Акакий выдержал паузу и не дождался ответа:

- Бенедикт Христианович! Я после смерти стал призраком. Я отнял шинель у генерала! Я угрожал будочнику. Я Вам солгал!

То, о чем твердит Акакий, больше не имеет значения.

Как и прежде, был вход-выход для всех, кроме него, по левую руку и далеко. Была маленькая дверца в глубине, которой пользовался только он сам. Бенедикт покинул канцелярию через эту дверь, в которой не было ничего волшебного.

***

Там, снаружи, был неподвижный более серый свет с розоватым мерцанием где-то вдали и низкие вихри пепла. Поверхность и здесь напоминает исписанный и плохо затертый бумажный лист. Направления не слишком важны. Кто бы и когда бы ни писал Ад на картинах, творит его созданным из отдельных кусков. Только Данте увидел в нем форму и движение - но у него был проводник. Как бы ни суетились грешные души, они остаются в неподвижности.