Ад без жала (СИ)

- И я не смел по-настоящему. А Вы этого не заметили.

- С мальчиками я был свободен.

- Так это Вы ими управляли? И я был плохой частью Вашей игры. О Господи!

- Как ты смеешь обвинять меня? Ты, мучитель?

Бенедикта осенило, и он заговорил с наставником, как с мальчишкой:

- Так ты чувствовал, что я тебя старше, Элиа?

- Как же ты мне надоел!!!

А вот этой фразой Бенедикта можно было остановить и тогда, чем Элиа широко пользовался. Мальчишка знал, что легко становится навязчивым, и стыдился этого. Теперь старик встал, чуть поклонился и собрался уходить, вспомнил что-то и замер, а потом сказал сквозь зубы:

- Элиа, послушайте... Вот, у меня Ваш документ. Я могу унести Вас. Ну, хотя бы в Лимб...

Элиа только руками замахал, да и то осторожно - он боялся развалиться, как хорошо проваренная курица:

- Вот попробуй, вот только попробуй! Спаситель нашелся! Лапы загребущие! - а потом таинственно, безумно зашептал. - Бенедикт, ведь я же... Ведь мясо же свалится с костей!

Собеседник подумал, оглядел ножки котла и уголья под ними:

- Может быть, вместе с котлом?

Неожиданно Элиа снова спрятал руки в воду и лег затылком на край котла:

- Нет. Бенедикт, мое сердце в Раю, пока я здесь.

- Как?

- Так. Там оно запечатано в свинцовый ларец. Его пронизывает небесный свет, и оно вкушает блаженство Его милосердия.

- Так этот котел - Чистилище? Простите меня, падре Элиа, если можете.

Тут уж Бенедикт поклонился и, не распрямляясь, попятился к выходу, но закричал Элиа:

- Нет, стой! Котел! Коте-ол!!!

И правда, пламя зашипело почему-то. Да, котел, тонкий и почему-то блестящий, треснул по шву, и трещина побежала дальше. Варево выплеснулось, пар поднялся парусом, пополз по полу, как-то странно давя на грудь. Что-то свалилось назад, а потом котел рухнул в угли; тяжелые ножки упали одновременно на все четыре стороны. В голове Элиа взмолился: "Бенедикт, помоги!". Да, теперь, когда треснул котел, и свинцовый ларец в Раю распадется, и Свет Господень превратит слабое сердце Элиа в пепел! Как в старину, стремительно, Бенедикт метнулся за костер, ибо действовать ему, наконец, было разрешено.

- Сюда! Котел!

Подбежал служитель с паяльником в руке:

- Опять? Этот готов!

Служитель увидел: на одно колено припал старик, обернулся к нему, застыл, и голубые глаза его широко раскрыты - как будто бы здесь не Ад, а какой-то очень опасный лес (при жизни этот подгребатель углей был егерем). Он держит в руках какой-то бледный шар (голову за виски, понял служитель), а взглядом отталкивает постороннего. Странно для Ада - но этот человек то ли вспотел, то ли плачет. Нет, понял бывший егерь - это не слезы и не пот, лицо серое. Это просто осели капли пара, вскипевший на углях и остывший мясной бульон. Служитель подумал об ожоге - но все они тут уже давно были мертвы.

- Ну вот, - бормотал служитель, склоняясь к Бенедикту и обходя его. - Вот теперь все хорошо, все кончено. Дайте мне голову, ему так будет лучше.

Старик послушно отдал ее и стал смотреть тупо и вопросительно.

- Вот так, смотрите! - служитель вытер голову Элиа платком, закрыл ему глаза. Потом потянул дверцу шкафчика на стене. - Теперь ему уже не страшно, ничего хуже случиться не может. Его успокаивала вода.

- Котел его хранил?

- Можно сказать и так. А теперь он будет в покое.

Не зря, не зря служитель опустил и сжал веки этой головы. Он знал (а Бенедикт - нет), что теперь вечный неподвижный ужас овладеет этой душою. Потому он установил голову на остатке шеи, бережно закрыл дверцу на ключ. Потом вроде бы выронил ключ, но тот упал и повис, поблескивая, на шее. Когда ключ успокоился и прекратил блестеть, Бенедикт встал и пошел к выходу. Сторож решил молчать.

- Да! - сказал гость. - Чуть не забыл! Возьми документ.

Сторож принял бумагу с поклоном и подумал: "А на что она мне? Разве что для растопки".

Так канул в небытие падре Элиа, владыка судьбы своего ученика, ненадежный наставник, склочный возлюбленный. Сварился. Распух, как губка. Испарился, распался в прах. Он был, и вот его не стало. Кто его знает, как изменились те следы, что оставил он бездумно в душе своего ученика - ведь все, что существует на земле, оставляет самые неожиданные и прочные знаки. Рубцы и клейма.

***