Ад без жала (СИ)

Лотар потрогал ее за плечо (видимо, раньше он себе этого не позволял, а сейчас словно сам боялся обжечься и ее повредить), а потом осторожно отступил на шаг.

- Не переставай звать, не переставай уходить!

Бенедикт отвлекся от юноши и всмотрелся в лицо Лене. Сначала изменился взгляд, теперь правый глаз не казался слепым.

- Лене, Лене!

Глаза девушки задвигались подобно маятнику - так смотрят сны, но не помнят об этом.

- Лене!

Улыбка ее стала тревожной; свет ослаб и померк, он больше не играл ее волосами.

- Все, Лотар, стой!

- Что мне делать?

- Пока ничего, - буркнул Бенедикт. Юнец, кажется, где-то там переминался с ноги на ногу.

- Лотар, она тревожится, когда ты далеко.

- Я возвращаюсь! - крикнул он, но остался на месте.

Бенедикт не посмел отвернуться от лица Лене - вдруг она испугается или исчезнет?

- Лотар, она счастлива, когда ты рядом. Тогда ей спокойно.

- Я должен остаться здесь?

Бенедикту показалось, что мальчик ждет приказа:

- Ты - мужчина. Тебе решать.

И Лотар прошептал:

- Мне и при жизни-то было не по себе. То ли она со мной, то ли нет. А тут я как прилип...

Лицо Лене стало неподвижным.

- Мне страшно! А Вы не можете мне помочь!

Мальчик требовательный и беспомощный - наверное, младший или поздний сынок...

- Я уже помогаю, сынок. Не знаю, правда, кому и зачем.

Лене вроде бы успокоилась и казалась спящей.

- А вот оставайтесь здесь и пасите ее!

- Нет.

Бенедикт присел на корточки и впервые за свое время в Аду скривился - колени у него побаливали и при жизни, особенно на лекциях. Лене спала, а Лотар, наверное, чувствовал, что его все бросили.

- Я умер из-за нее!

- И чего ты сам хочешь?!

Бенедикт разозлился достаточно - так, что Лотар выпалил:

- Я отправлю ее домой и останусь здесь! Это мое место.

- Хорошо. Ты решил, - Бенедикт встал, слишком медленно и потому непривычно. - Я тоже хочу уйти. Давай так: ты берешь Лене на руки и держишь. Я иду на ту сторону. Если все в порядке, скажу тебе, и ты мне ее передашь.

Лотар вроде бы смирился; Бенедикт понял, что опять принял решение за кого-то, но было уже поздно!

- Где выход?

Лотар побаивался; он указал на каменные воротца левее. Бенедикт побрел туда, загребая песок, и увидел - кто-то поставил торчком два обломка колонн (немного разной высоты) и небрежно перекрыл каменной плиткой. Воротца оказались примерно в рост ребенка. Лотар, понял Бенедикт, сделал их сам: руки поэта привычны к перу, а не к камню.

Если сквозь каменное кресло Лене лился поток света, то здесь та же сама субстанция образовала нечто вроде тумана. Бенедикт пригнулся, сильно согнул колени и, ворча, пролез в воротца. Распрямился и увидел, что пространство не изменилось. Подошел к воротцам, разглядел Лотара и Лене, позвал их обоих. Юноша поднял девушку на руки, ступил ко входу и простонал:

- Нет, нет, я не могу ее бросить!

Бенедикт отошел довольно далеко по песку и встал в стороне. Видел он то же самое - стену мусора, песок, перламутровый свет, каменное кресло вдали. Лотар боком протиснулся в воротца и попробовал поставить Лене на ноги; она чуть не упала - как-то жестко, словно доска. Когда он снова взял ее на руки, девушка снова обмякла и повисла.

- Вот же! - радостно крикнул Лотар и побежал как-то неожиданно быстро. Бенедикт вяз в песке и видел: под ногами юноши - мостовая, но кому она нужна в зоне прилива, да еще такая широкая? Поэт бежал то ли к часовенке, то ли к храмику. Возможно, кто-то огромный разрезал храмик вертикально надвое острым ножом, как пирожное - теперь у него не было передней стены. Перламутровые воды света окружали его, но внутри пока был обыкновенный и бледный свет Лимба. Лотар ворвался туда и положил Лене на скамью. Бенедикт прихватил какую-то каменную плитку, какой-то ржавый гвоздь и сколь мог быстрым шагом припустил за ними. Он знал: то, что увидит, обязательно надо записать, а бумаги у него не было. Еще он знал, что мостовая предназначена только для Лотара и Лене, а сам он ступать туда не имеет права ни в коем случае.

На руках Лотара Лене спала, даже глаза закрывала. Теперь она села сама, подымаясь медленно и не открывая глаз. Воды света втекли в храм и пока доставали им обоим до щиколоток. Лене глаз так и не открыла - зажмурился и Лотар. Он протянул ей руку, она взялась за нее и медленно-медленно встала. Чем больше она распрямлялась и приближалась к юноше, тем выше подымались воды света, тем шире девушка-кукла раскрывала глаза и тем быстрее, судорожнее писал Бенедикт. Гвоздь срывался, получались какие-то длинные хвосты. Неважно, как был заключен тот союз, смогли ли Лотар и Лене подарить друг другу поцелуй. Воды света заполнили сначала храмик, потом залили все. Бенедикт не успел дописать и отбросил камень и гвоздь.

...

Когда свет отступил, оказалось: камень исписан зазубринами и непонятными клинышками. То, что философ писал на песке, разгладила и унесла с собою волна света.