Ад без жала (СИ)

Тут она оскалилась и прищурилась столь злобно, что стала и впрямь похожа на ведьму.

- Поцелуй меня - тогда уйду!

- Не хочу!

- Когда мне подойти?

- Когда захочешь. Но сначала разберись, на каком ты свете.

Простофиля Бенедикт понимал: ее всю жизнь считали сначала чудачкой и капризулей, потом - сумасшедшей. И сейчас Лотар, мертвый, но настоящий, стал ей нужен (а при жизни не был), сделался в ее руках сильнейшим козырем. И Лотар, как и все чувствительные поэты, очень умелый манипулятор, это понял тоже. Его учители, романтические поэты, боготворили Смерть, считали Ее Раем, а он угодил прямо в Ее царство и теперь мог воспользоваться всеми Ее благами!

...

Долго ли, коротко ли, но Лотар разобрался, где находится. В Ад его не взяли, потому что мелкими грехами он себя не выражал и грешил в основном по рассеянности. Тогда он осел в Лимбе. Со схоластами ему было скучновато, и он прибился к Кьеркегору, Сведенборгу и Даниилу Андрееву: потому что так и не нашел Байрона, а с этими великими мужами он прекрасно чувствовал все успокаивающее великолепие Смерти и ненадежность мира дольнего. Три великих философа были к юноше благосклонны, а он иногда навещал и Сократа с его приятелями. Он был совершенно очарован и при любой возможности прорывался к возлюбленной, чтобы рассказать, как прекрасны владения Смерти. Она не слишком верила стихам, но теперь, когда у нее появился друг-привидение, относилась ко всему этому куда доверчивее. Она стала веселей и энергичней, ведь Лотар существовал на самом деле, и его могла видеть только она одна!

- Постой, Лотар! А как ты вырывался?

- Да через любую щель в стене.

В один прекрасный день она достала из сундука бальное платье покойной матушки. Платья такие вышли из моды вместе с воинственным Наполеоном. Но, раз Лотар рассказывал о самом Сократе, она решила, что "греческое" белое платье с травянисто-зеленым поясом под грудью и изумрудная лента в волосах подойдут! И потребовала от возлюбленного, чтобы он немедленно увел ее за собой. А вот Лотар не был уверен, что все получится так, как надо.

Бенедикт ощущал: юноша испугался, даже к таком браку не готовился, и его пока все устраивало. Он ходит в гости, а Она его любезно принимает. Лотара напугала решительность возлюбленной. Он захотел стать достойным ее и тоже повел себя решительно - подхватил на руки и пронес сквозь какие-то старые ворота. Он забыл, какие именно. И вот после этого на внутренний взор Бенедикта пал холодный туман. Произошло что-то, чего Лотар так и не понял. Когда все прояснилось, он увидел: Сократ и Барух усадили девушку в кресле в каким-то странном месте, где у ног плещется перламутровый свет. Выражение ее лица понять было невозможно, а Лотар плакал настоящими мокрыми слезами!

- Вот так, - закончил он. - Я тогда не понял, но она сошла с ума! Я должен пойти в Ад за это, но не могу, не могу ее бросить.

- А чего же хочешь ты?

- Перевести ее обратно, но не могу! - у него и углы рта растянулись, как у ревущего малыша, и в кудри на висках он вцепился, но слез не было.

Бенедикт переждал его раскачивания, успокаивать не стал; юноша устыдился, собрался и снова ухватился за спинку кресла.

Вот тогда-то старик легко задел юношу за плечо:

- Лотар, ты ни разу не назвал ее по имени. Как ее зовут?

- Что? Лене, ее зовут Лене.

- Позволь мне обойти ее! - почти зашептал Бенедикт. - Ты драться не будешь?

- Нет. Проходите. Но зачем?

- Потом скажу, сначала посмотрю, - Бенедикт и сам не знал, для чего он это делает. Людвиг обошел некое препятствие, он сам обогнул очаг, хватая голову Элиа...

Старик мягко отстранил юношу, обошел кресло, взглянул девушке в лицо. Свет здесь напоминал уже не перламутр, а невесомую воду, просвеченную Солнцем, переливы на дне ручья. Свет этот был так силен, что ни Лене не отбрасывала тени на Лотара, ни Бенедикт не затенял ее лица.

- Лене! - позвал он.

Девушка не закрывала глаз - смотрела в поток и чуть улыбалась. Свет делал прозрачными ее черты, и она казалась хрустальной. Голубые глаза, но правый зрачок немного убежал в сторону, как если бы этим глазом Лене плохо видела. Ямочки на щеках, чистая кожа, улыбка и взгляд - глубокий, втянутый в светлую бездну.

- Лотар! - окликнул Бенедикт. - Ты видел ее лицо?

- Нет, свет мешает. Ей плохо? - насторожился Лотар и потянулся через каменную спинку и волосы Лене. Бенедикт снова мягко остановил его:

- Нет, совсем нет... Мне кажется, она переживает блаженство. Ты уверен, что надо возвращать ее обратно?

- Вы думаете, она здесь... счастлива?

- Проверим. Иди сюда.

Лотар обошел кресло с другой стороны и встал рядом. Бенедикт привык, что люди становятся с каждым веком все выше и выше (очень рослый в свое время ректор в глазах его бывших подростков-чиновников выглядел вполне обыкновенно, мальчик мог бы перерасти его), но Лотар дотягивался только до его виска, когда очень старался казаться взрослым.

- Слушай, Лотар! Сейчас ты будешь звать ее и отступать. А я буду следить за ее лицом.

- Зачем? - насторожился мальчик.

- Попробую понять, что она чувствует.

- Ладно.

- Тогда зови и иди!

- Лене, Лене!