Ад – это вечность

– Сперва, – сказал, наконец, Финчли, – у меня должен быть небесный трон, приличествующий богу. У меня также должно быть царствие небесное и охранники-ангелы, ибо не подобает богу быть совершенно одному.

Он немного поколебался, обдумывая различные виды небесных царствий, которые знал по книгам и картинам. Нет нужды, подумал он, особо оригинальничать с этим. Оригинальность будет играть важную роль в сотворении вселенной. А пока что нужно обеспечить себя приемлемым достоинством и роскошью, и для этого вполне подойдет вторичная обстановка древнего Яхве.

Подняв руку, он застенчивым жестом отдал приказ. Мгновенно пустота залилась светом, и перед ним возникли огромные золотые ступени, ведущие к сверкающему трону. Трон был высокий, обложенный подушками. Подлокотники, ножки и спинка были из мерцающего серебра, а подушки из императорского пурпура. И однако... все было отвратительным. Ножки слишком длинные и тонкие, спинка рахитично узкая, а подлокотники скользкие.

– Уфф!.. – сказал Финчли и попытался все переделать. Однако, как ни менял он пропорции, трон оставался ужасным. Ступени тоже были отвратительные. По какому-то капризу творения, золотые прожилки в мраморе изгибались и скручивались, образуя непристойные рисунки, слишком напоминающие эротические картинки, которые Финчли рисовал в своем прошлом существовании.

Наконец, он махнул рукой, поднялся по ступеням и неуютно устроился на троне. Сидеть ему было так же удобно, как собаке на частоколе. Он слегка пожал плечами и сказал:

– А, черт, я никогда не конструировал мебель...

Оглядевшись вокруг, Финчли снова поднял руку. Облака, покрывавшие все вокруг трона, откатились назад, открывая высокие хрустальные колонны и парящую арочную кровлю, сложенную из гладких блоков. Зал тянулся на тысячи ярдов, как бесконечный кафедральный собор, и вся протяженность его была наполнена рядами охранников.

В первых рядах были ангелы, хрупкие крылатые существа в белых мантиях, с кудрявыми белокурыми волосами, сапфирово-голубыми глазами и зло улыбающимися губами. За ангелами стояли на коленях херувимы – гигантские крылатые быки с рыжевато-коричневыми шкурами и копытами из кованого металла. Их ассирийские головы были украшены тяжелыми бородами с блестящими черными завитками. Третьими стояли серафимы – ряды огромных шестикрылых змей с драгоценной чешуей, полыхающей бесшумным пламенем.

Пока Финчли сидел и пялился на них, восхищаясь деянием своих рук, они запели в тихий унисон:

– Слава Богу, слава Господу Финчли, Всевышнему... Слава Господу Финчли...

Финчли сидел, смотрел и постепенно все словно искажалось у него на глазах, и ему показалось, что все это скорее кафедра ада, нежели неба. Колонны мерзко скручивались у вершины и основания, и по мере того, как зал уходил в дымку расстояния, он казался наполненный тенями, пляшущими и гримасничающими.

И совсем вдалеке среди колонн его изумили маленькие сценки. Даже во время пения ангелы строили сияющие голубые глазки херувимам. А за колоннами он увидел крылатое существо, потянувшееся и похотливо обнявшее белокурую ангелицу.

С воплем отчаяния Финчли поднял руку, и снова его окутала тьма.

– Это уж слишком, – сказал он, – для Царствия Небесного...

Дрейфуя в пустоте, он задумался над другим невыразимым периодом, борясь с самой обширной художественной проблемой, какую когда-либо атаковал.

Вплоть до настоящей минуты, подумал Финчли с пробежавшим по спине ужасом, я был просто игроком, чувствующим свою силу... знающим, так сказать, путь художника с пастелью и бумагой... Детские игрушки! Сейчас настало время браться за настоящую работу.

Торжественно, как, он считал, подобает богу, Финчли вел трудное совещание с собой в пространстве.

Что, спросил он себя, являлось творцом в прошлом?

Это можно назвать природой.

Отлично, назовем его природой.

Ну, а какие объекты сотворила природа?

Гм... природа никогда не была художником. Природа просто слепо экспериментировала. Следовательно, красота была побочным продуктом. Разницей между...

Разницей, прервал он себя, между старой природой и новым богом Финчли будет порядок. Нужно просто выбросить из космоса лишнее и придать ему красоту. Не будет ничего случайного. Не будет никаких ошибок.

Сперва – холст.

– Да будет бесконечное пространство! – крикнул Финчли.

В пустоте его голос прозвучал в черепе и эхом отдался в ушах плоским, угрюмым звуком, но в то же мгновение непроницаемая пустота превратилась в прозрачную черноту. Финчли по-прежнему ничего не видел, но почувствовал разницу.

В прежнем космосе были звезды, подумал он, туманности и огромные раскаленные тела, просто раскиданные по небесной сфере. Никто не знал их цели... Никто не знал их оригинального предназначения.

В моем космосе будет цель, каждое тело будет служить опорой расе существ, чьей единственной функцией будет служение мне...