Ад и Рай Евы (СИ)

— Кристина. Помните наш договор? Вы не должны были трогать её. В чём бы ни заключался этот контакт. Но когда она пришла к вам, вы уже знали, что убьёте её. Знали, но не остановились, не приказали Максу отвезти её домой, не позвали меня, чтобы я её успокоила. Вы целенаправленно мучили меня трое суток, чтобы я ничего не заподозрила, чтобы не помешала убить её. И после этого вы ещё чего-то от меня требуете? Мало того, что я не смогла вам помешать, так ещё и… — я выдохнула, не в силах договорить. Мне было больно и стыдно. Я прекрасно провела ту ночь в его объятиях и, хоть секса и не было, но страсти между нами было слишком много. Тошнота накатила на меня, и пришлось отставить тарелку.

— Тебе стыдно? Из-за чего? Только из-за того, что ты делала то, что хотела?

— Это была не я. И вы это знаете, — я закрыла глаза руками, чтобы не видеть ничего, чтобы скрыться от самой себя в этой темноте.

— Нет, я знаю, что это была ты. Настоящая ты, та часть тебя, что молчала годами. Позволь же ей теперь проявиться, и тебе станет намного легче.

Он приблизился бесшумно, положил руки мне на плечи, нежно погладил, словно пытался собрать меня в единое целое. И почему-то ему это удавалось. В его руках я чувствовала себя, как в лоне матери, абсолютно умиротворённой и защищённой.

— Со мной что-то происходит, и мне это не нравится. Признайтесь, что это сделали вы.

— Я только мог спровоцировать эти изменения, не более. Ты очень сильная. Тогда в подъезде ты была в такой ярости, что заставила меня отступить. И до сих пор порой можешь обжечь меня своим огнём. Так что тебя не так-то просто заставить что-то делать, если ты сама этого не захочешь.

«Да, конечно!», — мысленно фыркнула я, вспоминая, как мне пришлось спасаться от бутылки виски, едва не прилетевшей мне в голову.

— Кстати, — абсолютно некстати, если не считать наглого подслушивания мыслей, начал Ян. — Помнишь того репера, что у нас выступал в ту ночь? Несчастный случай, асфиксия рвотными массами. Жаль, что ты пропустила такое зрелище, уверен, тебе бы понравилось.

Я вздрогнула и снова закрыла глаза. Смерть — его верный товарищ. Но мне она не грозит, к счастью или к сожалению.

— Мы отошли от темы. Договор. Вы нарушили его, так что я, в свою очередь, отказываюсь сопровождать вас.

Руки на плечах сжались сильнее, но пока не до боли. Он меня не отпустит, я это знала, но всё равно надеялась поменять правила игры, чтобы хоть что-то выиграть.

— Не хочу тебя огорчать, но тебя никто и не спрашивает. Теперь всё будет только так, как я захочу, разве ты забыла?

— Тогда завтра вам лучше появиться на открытии с Алисой, потому что я не собираюсь больше быть послушной девочкой.

Я попыталась встать, но он не дал мне этого сделать, наклонился к самому уху:

— Я решил все твои проблемы, сделал для тебя многое, но ты всё равно недовольна. Чего же тебе не хватает, моё капризное неразумное дитя?

— Я не просила вас об этом. И ничего такого не хотела, когда приезжала сюда. Макс обещал мне, что вы никогда не причините мне вред, но вы только этим и занимаетесь.

Он отпустил меня так же резко, как и подошёл, но в этом движении читалась ярость.

— Я делаю всё, чтобы ты была счастлива, — его голос сочился ядом обиды. Удивительно, что я смогла так его задеть. — Посмотри мне в глаза и скажи, чего тебе не хватает?

Это было невыносимо больно. Его взгляд и так выворачивал меня наизнанку, но в тот момент я готова была умереть, лишь бы только не смотреть ему в глаза. Поэтому вместе со словами полились и слёзы:

— Я хочу быть свободной: звонить маме, когда захочу, свободно перемещаться по городу, общаться со своими друзьями…

«И с Максом», — мысль подлой пружинкой всё же выстрелила, но я постаралась запихнуть её подальше, на самый край сознания. С ним было всё сложно, Ян ревновал, и это ставило Макса под удар. И я ничего не могла поделать, чтобы защитить его, кроме как отойти в сторону.

— Это всё?

Я молчала, его тон заставил меня почувствовать вину и стыд.

— Я понял.

Ян стремительно вышел, но дверью не хлопнул. А я осталась снова одна в этой надоевшей мне комнате и лежала на кровати, рыдая, до самого вечера.

И только когда я, вдоволь наплакавшись, пошла в ванную, чтобы умыться, увидела на полочке кое-что невероятное: мой телефон и ключи от этой квартиры. Но на телефоне лежало то самое кольцо, как бы намекая, что за всё придётся платить. Что ж, в тот раз я надела его сама, почти добровольно.

Сколько дней я не звонила маме? Знает ли она о смерти Кристины? Что ей сказать? Впервые мне было так тяжело позвонить ей. Сколько лет мы провели вместе, неразлучные, всегда поддерживающие друг друга, чтобы ни произошло, и сейчас мне было стыдно за то, кем я стала. Всего за один месяц! Эта мысль настолько меня потрясла, что я ещё долго сидела, тупо глядя в окно, пока не поняла, что солнце садится и скоро будет слишком поздно, чтобы звонить.

— Привет, прости, что так поздно, только приехала с работы, — торопливо начала я, чтобы мама не успела понять, насколько мне тяжело.