Ад идет с нами

Савину нравился толковый и исполнительный сержант, и терять ценную боевую единицу посреди войны он не собирался.

Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура

Давно Костас Рам не чувствовал себя так погано. Хотелось опустошить бутылку чего-то крепкого, а потом вернуться и размазать корпоратского ублюдка по полу. Тонким ровным слоем.

Но здесь не Китеж. Это на родине Костас мог не ждать правосудия, а взять его в свои руки, вызвав засранца на дуэль. В Союзе же за подобное его самого поставят к стенке. Так что остаётся только набраться терпения и дождаться славного момента, когда Прокофьев отправит Шеридана под трибунал. А он, Рам — так уж и быть, — добровольно вызовется привести приговор в исполнение.

От этой мысли Костасу полегчало и массивную деревянную дверь теперь уже своего кабинета он распахнул почти успокоившимся.

Внутри Рама ожидал сюрприз.

— А вы что тут делаете? — спросил он, оглядывая сидящую в одном из кресел для посетителей Зару.

Идиллийка была похожа на ведьму из детских сказок: грязная, всклокоченная, в драном буром балахоне, в который превратилось её платье. Судя по всему, сил у Зары хватило только на умывание. Собственно, из четверых присутствующих в кабинете чистым можно было назвать лишь контрразведчика. Рам Ракша и Зара же выглядели, как начало рекламного ролика чистящих средств.

Капитан что-то писал в своём планшете, чёркая стилом так, словно вспарывал ножом вражью глотку.

— Я хотела поговорить… — тихим, осипшим голосом произнесла Зара, прочистила горло и сделала солидный глоток вина из бокала.

Выглядела она хреново, впервые на памяти Костаса. Дело было даже не в грязи, а в состоянии. Шокированная, потрясённая, она смотрела на китежца как растерянный ребёнок, столкнувшийся с чем-то немыслимым, невозможным ранее.

— Я не смогла отказать, — призналась по закрытому каналу связи Дана.

Она рассеянно рассматривала мэрский бар, пестрящий дорогой выпивкой и не менее дорогой посудой. Очевидно из этих запасов Заре и выдали “смазку для расшатанных нервов”.

Рам мысленно согласился с решением Ракши. После всего произошедшего то презрение, которое он испытывал к экс-мэру, ушло, уступив место уважению. Очень немногие гражданские — да и не все военные, — угодив в схожую ситуацию смогли бы действовать так, как эта женщина. А уж для представителя власти богатой планеты такая самоотверженность и вовсе казалась немыслимой.

— Слушаю, — вздохнул Костас.

Меньше всего ему сейчас хотелось говорить, но китежцы никогда не бегают от своих обязанностей.

— То, что было сегодня… — Зара подняла на него красные от усталости и слёз глаза. — … Повторится?

Взгляд идиллийки, казалось, проникал прямо в душу и Костасу сделалось неуютно. Будто это он был в ответе за произошедшее.

— Если вы про живой щит — то пока я на своём посту и жив, то — нет, не повторится, — твёрдо ответил комендант. — Если про удар по гражданскому населению — то тут я бессилен что-то обещать.

— Почему? — спросила идиллийка. Вопрос звучал без претензий, она просто пыталась понять новые реалии. — Разве не вы командуете в городе?

— Я не могу отдавать команды войскам противника, — Костас невесело хмыкнул. — Есть множество факторов, которые приводят к подобным трагедиям. Ошибка оператора или наводчика, атмосферные явления вроде ветра, сбой или недостаток программного обеспечения…

“Равнодушие доминионских ублюдков к жертвам среди мирняка”, — хотел добавить он, но одного взгляда на измученную женщину хватило, чтобы промолчать. Сегодня для неё достаточно открытий и потрясений.

— В общем, множество причин с печальным итогом, — завершил он и замолчал, давая идиллийке время переварить услышанное.

— Но вы можете отпустить горожан, — подумав, предложила Зара. — Оставьте себе город и воюйте, сколько желаете.

— Не могу, — с искренним сожалением развёл руками Костас.

Будь его воля — он бы действительно выгнал весь мирняк нахрен под крылышко к королю, или как тут называют местного царька. Это разом снимало множество проблем. Но… Мнения Костаса никто не спрашивал. А с военной точки зрения повода для депортации населения не наблюдалось: глубокий тыл, никаких проявлений враждебности, полная лояльность. Ну а произошедшее утром — по безжалостной логике войны даже не трагедия, а удача: отделаться всего одной атакой, потеряв пару единиц техники. И с десяток бесполезных гражданских, а не дорогостоящих обученных солдат.

Этого он, впрочем, тоже не стал произносить вслух.

Почему-то Зара сразу ему поверила. Наверное, дело в эмпатии.

— А кто может? — просто спросила она. — Кто решает такие вопросы? Я хочу с ним встретиться.

Наивное желание идиллийки вызвало смех, пусть и немного нервозный, всех присутствующих.

— Вас никто не то что слушать, а даже принимать не станет, мэм, — Грэм отложил планшет и повернул к Ароре скрытое забралом лицо. — Для командования вы — никто. В лучшем случае вас просто не пустят дальше первого поста. В худшем — пристрелят. Просто чтобы не докучали и не мешали работать.