Ад идет с нами

Почувствовав его горечь, Талика ласково обняла репликанта и погладила его по голове.

— Всё наладится, зелар. Ты не один.

Зелар. Слово проникло в сознание сержанта и, кажется, заняло собой всё пространство. Зелар. Дитя души, не родное по крови. Его, репликанта, приняли в семью. После всего, что он сделал. Вопреки всему, что он сделал.

И сержанта прорвало. Впервые в жизни Чимбик рассказал кому-то обо всём, что скопилось у него на душе. То, о чём не знал даже Блайз. Все страхи, сомнения, чувство вины и собственной никчемности — всё это репликант вывалил на Талику.

Он рассказывал о погибших братьях, о Блайзе, обо всей своей жизни, идущей от боя до боя. И об Эйнджеле, ставшей якорем, удерживающим рассудок на краю пропасти, полной тёмного безумия.

Талика лишь молча обнимала его, слушала, и каждое сказанное слово было подобно гранитному валуну, падавшему с плеч Чимбика.

Вопреки опасениям сержанта, по мере его рассказа чувства идиллийки не менялись. Кошмары сержанта не имели власти над Таликой, и те самые, незнакомые репликанту чувства беспричинной любви и заботы стали сказочным волшебным эликсиром, живой водой, исцелявшей самые жуткие раны.

Неожиданно Чимбик осознал, что его принимают таким, какой он есть: несовершенным, сомневающимся, совершающим ошибки. Что не нужно быть лучшим, сильнейшим, безупречным, эффективным — достаточно просто быть собой.

И это понимание принесло покой.

Первый раз в своей короткой жизни Чимбик был действительно спокоен. Не собрано-деловит, как перед боем, не опустошён, как после него, — этот покой был совершенно иного рода. Сержант вернулся домой. Туда, где не нужно быть несгибаемым лидером для подчинённых и компетентным сержантом для командиров, а можно жить.

Чимбик не заметил, как уснул, опустошённый, обновлённый, убаюканный теплом и любовью Талики.

Разбудили его радостные детские голоса, когда Майк, Динара и Ник шумным вихрем влетели к нему в комнату. И случилось небывалое: ещё не проснувшийся толком сержант не потянулся к оружию, не попытался укрыться от опасности, а просто улыбнулся разбудившим его сорванцам, а потом умылся и пошёл завтракать, не чувствуя себя лишним среди шумного большого семейства.

А когда по возвращении на базу Чимбика отправили на тестирование, тот впервые не испытал ровным счётом никакого волнения. Какая разница, что скажет группа контроля? Он уже прошёл единственное по-настоящему важное тестирование и был признан достойным стать частью семьи.

Планета Идиллия. Военная база “Эсперо-1”

— Как-то они легко согласились, — командующий задумчиво смотрел на карту.

Алое пятно захваченной врагом территории, похожее на чудовищное одноклеточное, прекратило расползаться. Словно пожирающая организм зараза, получившая антидот.

— Ожидаемо, — хмыкнул начальник штаба. — Они шли в тепличных условиях, теперь у них создалась иллюзия нашей немощности. После боя при высадке мы произвели один налёт дронами — и всё. Похоже, нам удалось провернуть финт ушами и сделать вид, что сидим в глухой обороне, боясь высунуть нос.

Затушив в пепельнице окурок сигареты, он продолжил:

— Признаюсь, я поначалу скептически отнёсся к предложению дать врагу несколько спокойных дней, но признаю свою неправоту. Разведка доносит, что ряд подразделений — в основном эдемцы и акадийцы, — стал грубо нарушать собственный боевой устав, не окапываясь на привалах. Расслабились.

— Это хорошо, — недобро ухмыльнулся командующий. — С них и начнём. Как закончим эвакуацию из Зелара. Кстати, неплохо бы забросить к городу группу репликантов, раз есть возможность.

— Поездом? — с сомнением протянул Стражинский.

Таково было условие создания гуманитарного коридора: эвакуация проводилась с вокзала Зелара, исключительно пассажирскими поездами, в сопровождение — не вооружённый медперсонал. Воздушный транспорт обе стороны отмели сразу: слишком велик риск неоправданных потерь среди эвакуируемых. Сбой системы опознавания, ошибка пилота патрульного истребителя или оператора дрона союзовцев, случайное отклонение с маршрута борта с эвакуируемыми — и всё, готова ещё куча покойников. Крупных водных артерий вблизи Зелара не было, а вывозить автобусами — даже не смешно. Оптимальным обеим сторонам виделись лишь скоростные поезда, движущиеся с помощью магнитной левитации. Союзовцам они казались привлекательными ещё и потому, что на скорости в тысячу километров в час невозможно сбросить группу диверсантов, не угробив её при этом. Точнее, так считали союзовцы, привыкшие иметь дело с диверсантами-людьми, а вот доминионцы на этот счёт имели диаметрально противоположное мнение. И совершенно иных солдат.

— Дроны будут сопровождать поезда на всём протяжении пути, — продолжал полковник, изучая маршрут поезда. — Сброс капсулы не пропустят..

— А если так, как мы собираемся забросить агентуру? — спросил начштаба.

— Тогда придётся отложить заброску на несколько дней, — пожал плечами Стражинский. — Спецтранспорт этого класса у нас в одном экземпляре, так что пока пройдёт и вернётся…