Ад криминала: Рассказы и очерки

— Кхе… Даете. Значит, если по моей делюге, как у нас говорят, у меня чистая сто сорок пятая — грабеж — должна быть. Но так как теперь в Совдепии очень сильно борются с преступностью, у меня — сто сорок шестая, вторая и сто восьмая, вторая. Это потому, что у нас следствие беспредельное, ну а суд… Да что такое суд? Это так, говорили, одно успели написать, другое. Но, оказывается, уже все заранее было написано, а потом только говорили. И срок уже был написан. Правда, год мне все же за Афганистан скостили. Напарнику моему, зэку бывшему, одиннадцать дали…

— Так что же все-таки произошло?

Он тяжко вздохнул и собрался с мыслями.

— Преступление очень характерное. Встретился с одним товарищем, подчеркиваю, товарищем, выпили, выпили, выпили, выпили. Главное, товарища-то подвезли, как извне: таксист остановился и спрашивает: "Саня, ты не знаешь наших "афганцев”? Тут у меня в машине "афганец" сидит и интересуется”. Я говорю: "Как "афганец”? А ну давай его сюда!" Товарищ-то просто ездил на тачке и искал, с кем из "афганцев" можно выпить и по телкам… А со мной еще друг был, ранее судимый, три года тащил. И у нас компания получилась. И по-шло-поехало: для меня "афганец" — это все. Сразу водочку, чтоб разговор был, поплакаться. Ну, а когда побольше-то водочки выпили, смотрю: а "афганец"-то фуфлыжный. Он себя выдавал за бойца, дескать, на операции ходил. Да и говорил вначале очень умно, было похоже, потому что есть такие вещи для тех, кто служил в Афганистане, что по ним очень легко определить: ходил на операцию или нет. И когда я его купил, что называется выкупил, я снял с себя запрет, который обычно на себя накладывал: "афганец" для меня, что называется, брат родной. А он был просто специалист по вертушкам, очень крупный, за что и просили одиннадцать. Ну, я отнял у страны хорошего специалиста. А там у нас к ним всегда ненависть была, потому что они как попрошайки: прилетаем с операции, а они — дай и дай! Ну, мы, значит, пили, пили, а потом он и говорит: "Я вижу, Саня, у нас все будет нормально, давай мне девчат". Я говорю: о чем базар, сейчас сделаем. Деньги-то у тебя есть. Он говорит: "Ну а как же?” Показал там пачки, я говорю: хватит, хватит… И потом не рассчитали, опять выпили. А здесь же зэк сидит, и у них началось: тот "афганец", а тот зэк… Товарищ-то зэка учить стал: "Ты молодой, ты жизни не видел, ты не знаешь, что такое Афган…" А у нас же не принято так кричать, что я, мол, "афганец” и т. п. И у них завязалось непонятное, я разнимал, потом подумал: надоел он уже, это не "афганец"… Я не хочу сказать за всех этих техников, но отчетливо помню, когда мы шли с операции, как прибегали другие техники: дай, дай! А мы же брали не для того, чтоб им дать, а чтобы хоть в чем-то создать себе комфорт, чтобы как-то отвлечься… И когда товарищ-то этот в конце разговора контроль потерял, он тут на мелочи и прокололся. Потом у них с зэком получилась драка, ну, я тоже участие принимал, разнимал. Ну, товарищ упал, подумаешь там, был немножко побит. А денежки — вот они, ну, я их и взял. Мы с Сережкой их поделили. Оставили ему на дорогу. Решили, что оклемается, выберется и уедет.

— Денег много взяли?

— Я уж точно и не помню. Где-то тысячу с чем-то… Я когда еще брал их, Сереге так и сказал: деньги это не его, это мои, это он мне привез долг. И наверное, уж тогда мысль у меня промелькнула, что сюда попаду…

— Значит, ты хочешь сказать, что ограбления не было. А суд тебр осудил, что ты с целью ограбления?

— Конечно, именно так. А скончался он вообще при странных обстоятельствах. У них с Серегой-то обычная драка была. Я даже и особой крови не видел. Все было нормально. А когда его нашли, он был в одних трусах. Может, кто его забил и раздел. Я больше ничего не хочу говорить, срок есть, и все. Приписали, что это раз-бой, что организовано…