Ad Vitam 1 (СИ)

— Я подумала, что так будет правильно, — объяснила Туу-Тикки. — Что-то я читала про связь через огонь.

— Умница, — похвалил Йодзу. — Сестрам писать будешь?

— Буду, — кивнула Туу-Тикки. — А связь только через емэйл или блоги тоже связаны?

— Только емэйл, телефон, камины и зеркала, — покачал головой Йодзу. — Ваше зеркало связано с домами-у-дороги на Прим и на Трайм, с Домом Детей на Прим, с домом-у-дороги на Клеа. Если понадобится, прокинем связку с домом Катце в Нью-Йорке на Трайм и с домом нашего мага-информационщика на Прим.

— Это хорошо, — сказал Грен. — А то я чувствую себя довольно неуверенно в новом качестве. Грен Старший и тот, второй — они давно живут в доме-у-дороги?

— Старший — одиннадцатый год, — ответил Йодзу. — Средний — шестой. У Среднего забавно: они со своей Тами создали менаж-а-труа с одним дорожным навигатором. Так и живут. Растят дочь.

Грен почувствовал, как сжалась Туу-Тикки. Вопросительно посмотрел на нее. Туу-Тикки побледнела и кусала губы. Кажется, что-то из сказанного Котом потрясло ее до глубины души.

— Опять Клеа, — встрял Доминик. Чувствовал он себя всё более странно: хотелось активных действий, секса, закричать, съесть чего-нибудь сладкого, упасть и заснуть, и блонди пытался понять, как все эти желания помещаются в нём одном. — Что это за… место? Оно тоже связано магией?

— Это восстановленный магией Первого Дома Хаоса постапокалиптический мир. Мир свободных, не ограниченных естественным отбором мутаций. Сефирот с товарищами и созданной ими цивилизацией разумных негуманоидов ушли туда с Гайи — это тоже был мир Чаши. Обустроились, живут. Сефирот и его товарищи — маги. Но работает с ними генетик-блонди. Разрабатывает голосовой аппарат для неговорящих разумных, — объяснил Йодзу. — Ты как, обучался каким-нибудь боевым искусствам? Хочешь, пойдем поспаррингуемся?

— Зачем? — изумился Доминик.

— Сбросишь напряжение, — ухмыльнулся Йодзу.

— В спарринге? — не поверил блонди. — Ни разу не получалось. Нет, я не хочу. Кодзу, — Доминик повернулся к рыжему, — тебе сильно интересно? Я хочу… — блонди на мгновение запнулся, — пойдём наверх?

Кодзу улыбнулся. Перегнулся через подлокотник кресла, поцеловал Доминика в губы и, схватив за руку, потащил в гостевую спальню.

Туу-Тикки проводила их взглядом. Посмотрела, как духи прибирают на столе. И спросила:

— Йодзу. Мы с Греном точно стерильны?

— Абсолютно, — кивнул Йодзу. — Извини. Это непререкаемое условие леди Наари.

— Ничего, — ответила Туу-Тикки. — Ничего…

Она быстро вытерла слезу, поднялась и ушла к себе.

========== 12 ==========

Когда Грен вошел в спальню Туу-Тикки, предварительно постучав и не дождавшись ответа, она лежала на кровати, свернувшись клубочком и обняв подушку, спиной к двери. Она плакала. Грену не надо было видеть ее лицо, чтобы почувствовать это. Глубокое, давнее горе просто затопило комнату.

Грен сел на кровать рядом с Туу-Тикки, убрал волосы с ее лица. Подушка была мокра от слез. Туу-Тикки всхлипнула и спряталась в нее.

— Что с тобой стряслось? — тихо спросил Грен. — Ты же знала…

Она попыталась справиться с собой, и голос звучал почти ровно:

— Я знала. Но это все равно так больно…

Грен лег, примостившись рядом с ней, и обнял. Попросил:

— Расскажи мне.

— Это…

— Расскажи, — настойчиво повторил он.

Туу-Тикки вытерла лицо подушкой и отбросила ее за спину. Подвинулась, чтобы дать Грену место. А когда он прижал ее к себе, уткнулась лбом в его плечо и начала рассказывать, тихо и ровно — так звучит голос человека, сдерживающего рыдания:

— Мне когда-то поставили диагноз: бесплодие. Я жила с ним, ничего. А потом случайно забеременела. Приняла посткоитальный контрацептив на всякий случай, но он не сработал. Ни токсикоза, ни прибавки веса, ничего… Ребенок уже толкаться начал, я и верила, и не верила. Сходила к врачу — и правда, восемнадцать недель. А на двадцать третьей ребенок перестал двигаться. Замершая беременность. Меня не сразу положили в больницу. И я заметила не сразу, я в отпуске была за городом. Потеряла время. Стимулировали искусственные роды. Началось кровотечение, знаешь, бывают такие в родах, когда вся кровь из тела уходит за полчаса. Ребенок… — она всхлипнула, и Грен прижал ее к себе еще крепче, — …ребенок родился мертвым. Девочка. А мне удалили матку. И все, с концами. Такая пустота… Я свалилась в депрессию после этого, Грен. И так и не выкарабкалась. И вот — у моих сестер есть дети, дочери. А у меня нет и уже никогда не будет, понимаешь? И я все думаю — может, это я во всем виновата? Этот чертов постинор, и то, что я пришла к врачу слишком поздно, и…

— Тс-с-с… — прошептал Грен. — Ты ни в чем не виновата. Это просто ужасная, кошмарная случайность.

— Откуда ты знаешь? Я…

Грен поцеловал ее в пахнущие травами волосы.

— У моей матери из девяти беременностей две были замершие. Три закончились рождением мертвых детей. Еще два раза она делала аборт, потому что у эмбрионов были несовместимые с жизнью мутации. Ты не виновата. Никто не виноват. Только судьба.