Ad Vitam 1 (СИ)

Документы остались лежать в гостиной. Пока электрический чайник урчал и побулькивал, грея воду для чая, Туу-Тикки быстро проверила шкафчики, тумбочки и холодильник, нашла и исследовала кладовку и наконец со странным выражением лица принялась сыпать в небольшой глиняный чайник заварку. Добавила какую-то сладко и пряно пахнущую сушеную траву, залила кипятком. Сунулась в холодильник еще раз, долго смотрела на забитые продуктами полки, вытащила нарезку плотного белого сыра.

— Козий, — сказала она. — Один из моих любимых. Будешь?

— Никогда не пробовал.

— Он на любителя. Что ты обо всем этом думаешь?

Пока Грен размышлял над ответом, Туу-Тикки отрезала тоненький ломтик хлеба, положила на него сыр и сунула в микроволновку. Грен наконец сказал:

— Не знаю. Не с чем сравнить и не на что опереться.

— А фэнтези ты не читал?

Грен улыбнулся.

— «Властелина колец», он входит в школьную программу. И «Хоббита». Но с тем, что творится сейчас, эти книги никак не соотносятся.

— Нашему забору двоюродный плетень, — непонятно сказала Туу-Тикки.

Звякнула микроволновка. Туу-Тикки достала из нее блюдечко с горячим бутербродом, налила себе чаю, взяла с полки мед.

— Понимаешь, в чем дело… — начала она. — Для мистификации все происходящее слишком настоящее и слишком дорого стоит. Не существует способов изменить тело так кардинально и быстро, как это было сделано. Не знаю, как изменился ты, но знаю, как изменилась я. Это все равно что заново родиться и вырасти в идеальных условиях без единой травмы. Но моя память, мой опыт остались при мне. А вот функциональные расстройства исчезли. Даже часть костей выросла заново, представляешь?

Грен кивнул.

— Мои изменения не настолько радикальны, но тоже впечатляют, — согласился он. — Но я действительно ничего не знаю ни про Хаос, ни про все остальное.

— Я сейчас говорю по-русски, и ты меня понимаешь, — Туу-Тикки коснулась серебряного шнура.

— Это ничего не значит. Ты и раньше говорила по-русски, я знаю этот язык.

— Но сейчас у тебя нет акцента. Давай примем магию как рабочую версию. Некая магическая сила не дала нам с тобой умереть, но решила использовать в собственных, неясных для нас целях. Что это за цели, мы пока не знаем. Можем и вообще не узнать, если это задача не нашего с тобой уровня компетенции.

— Мы должны принимать неких гостей с так называемой Дороги. Что это за Дорога, ты представляешь?

— Ну, есть идея, что миров множество. Не планет, а именно миров. И все они соединены Дорогой. Значит, есть существа, которые идут по Дороге. Им надо где-то останавливаться, да хоть на ночь. Видимо, этот дом — одно из таких мест.

— Хватило бы гостиницы или мотеля. Дом слишком роскошен и продуман, понимаешь? — возразил Грен. — Если бы я обладал достаточным воображением, я бы мог придумать такой, как идеальное место для жизни.

— Я мечтала о чем-то подобном, — призналась Туу-Тикки. — Здесь этот стиль не особо распространен, но известен. Дорого, но классно. Интересно, откуда берут деньги магические существа?

— Вряд ли они нам скажут, — покачал головой Грен. — У нас есть почти два месяца на адаптацию.

— Чуть больше двух месяцев, Остара приходится на двадцать второе марта. Весеннее равноденствие.

— Так. За это время мы должны освоиться в доме, в городе и стране, осознать… как он говорил? Сидхе?

— Да. Эльфы. Но не толкиновские, а скорее из кельской мифологии. Обитатели полых холмов. У меня есть книги, я тебе дам.

— Спасибо. Я совершенно не представляю себе, что такое магия.

— Ну, у меня полно беллетристики на эту тему, — пожала плечами Туу-Тикки и посмотрела на наполовину съеденный бутерброд. — Не хочу больше. А выбрасывать еду — рука не поднимается.

Грен понимающе посмотрел на нее.

— Мне тоже приходилось голодать, — сказал он. — Кажется, у нас с тобой довольно много общего.

Туу-Тикки ничего не ответила. Грен чувствовал, что ее что-то мучает. Если она не скажет сама, он спросит. Собственные переживания он пока отодвинул в глубину сознания. Он не успел свыкнуться даже с тем, что все еще жив.

— Знаешь, в чем самая большая проблема? — вдруг спросила Туу-Тикки. — Не знаю, как у тебя, а у меня — в том, что я умерла. Понимаешь, я умерла в состоянии полного бессилия и отсутствия желаний. То есть не так, у меня они были, и много, но я очень четко осознавала, что не могу реализовать ни одно из них. Я даже спать нормально не могла последние недели. У меня было одно стремление — прекратить весь этот ужас. Я не справилась с собственной жизнью, ничего не добилась, ничего не смогла. У меня даже кошка не выжила. И вот я тут, и у меня есть дом, и есть мои книги, и комп, и полный шкаф одежды и обуви, и город, в который я всегда стремилась, но у меня нет меня. Инерция смерти, что ли, не знаю. Мне хочется забиться в угол, зажмуриться и делать ничего. Мне страшно.

— Что тебя пугает? — мягко спросил Грен, осознавая, что понимает Туу-Тикки лучше, чем ему бы хотелось.

Она пожала плечами.

— Что у меня не хватит сил. Что я не справлюсь. Все провалю и все загублю. Йодзу говорил, что мы подходим, но в каком смысле? Я неудачница по жизни.