Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

Мы продвигаемся вперед к Заикину и Толстоплотаве. Вид у этих деревень после нашей атаки такой, как и бывает после боя. Трупы и ничего, кроме них. Пробившиеся силы Советов несут совершенно несоизмеримые потери. И громадные цифры потерь быстро разубеждают даже самых легковерных в том, что наши бои здесь, на Восточном фронте, – развлечение, не более того. Напротив, истинный портрет врага таков: он силен, упорен и безжалостен.

Нет слов описать пережитое нами в ходе этих оборонительных боев бок о бок с нашими бесстрашными пехотинцами.

16 января

Земля покрыта толстым слоем снега, каждый наш шаг – акт борьбы со стихией. От страшного холода буквально отнимаются конечности, а пальцы при случайном прикосновении прилипают к металлу.

На подходах к расположенной прямо перед нами Кочегуровке что-то горит. Эту деревню необходимо взять еще сегодня. Красные крепко держат оборону, и для некоторых из нас это час испытаний. В сгоревшей дотла деревне не осталось ни одной хаты, так что и переночевать негде. Где спать? Улечься рядом с дымящимися бревнами? В окопе под открытым небом? В снегу? У чудом сохранившегося от огня уголка хаты? Но мы отлично понимаем, что именно здесь и придется провести предстоящую ночь, ибо идти просто некуда. И нам придется позабыть и о невыносимом холоде, и об усталости. Разве за нами едут грузовики с провиантом и боеприпасами? Или мы имеем возможность стать здесь лагерем? Или у нас не урчит в животе от голода? Разве не ждет нас утренний подъем, когда ты не в силах пошевелить и пальцем, когда глоток теплого – теплого, не горячего – чая кажется тебе раем? И это при условии, что русские не бросятся в атаку на тебя! Потому что, если бросятся, то ни о каком войсковом подвозе и мечтать нечего! Ну, можно, конечно, замахнуться на НЗ, на сухой паек, попытаться оттаять окаменевшее консервированное мясо.

17 января

Приказ велит отправляться в Екатериновку охранять батарею в Ржаве. С юга два полка, рассчитывающие на боевую группу Достлера, направляются к 40-километровой бреши. Но и русские тоже не дураки, сумели подтянуть солидные силы. Завязывается ожесточенный бой, исход которого имеет решающее значение для Харькова и Курска. Наши танки следуют за нами, и тут на подмогу и весьма кстати прибывают наши пикирующие бомбардировщики. Ценой страшных, неимоверных усилий нашим полкам все-таки удается оттеснить русских на восток.

Мы минуем территорию, где недавно гремел бой. Усеянное сотнями трупов заснеженное поле у деревни. Хоронить их негде и некому. Да и как отрыть два метра могилы в окаменевшей промерзшей земле? А кто будет подбирать это огромное число трупов русских? Нам бы для своих погибших товарищей несколько ям вырыть. Сначала взрыв, потом крест, кулаками вбитый прямо в снег, ну и мы, молчаливые свидетели того, как еще кто-то из наших отдал жизнь в этой нескончаемой битве на Востоке.

И победные сражения по-прежнему неистовствуют, а резервы Советов истекают кровью. Мы понимаем, что отпор им далеко не везде на фронте столь ожесточенный, как на этом участке, где русские всеми силами стремятся пробить наш фронт. Мы находимся в фокусе Восточного фронта. Но мы понимаем и то, что здесь, в этой точке, Советам решительной победы не добиться.

18 января

На дороге минус 40 градусов, полтора метра снег и бушует снежный буран.

19 января

К вечеру мы в Екатериновке. Мы промерзли до костей, поэтому сразу же встаем постоем. Постой в деревне – звучит довольно мило. Керосиновая лампа, потрескивание поленьев в печи, хорошая постель, согревающая выпивка, яичница с беконом. Эх, Франция, ну почему ты так далека?! А реальность такова: едва распахиваешь дверь, как сразу пригибаешься, потому что, если не пригнешься, тут же башкой ударишься о притолоку. Если тебе повезет и тебе будет где переночевать, ты задохнешься от этой вони, от мычания коровы, расположившейся тут же, в нескольких метрах от тебя, мечтательно пожевывая сено.

Боже, если бы в этой хате обитали только перечисленные существа! Лучина (или свеча) гаснет, и в наступившей темноте слышатся шорохи – вылезают и другие обитатели. В эту ночь мышь прогрызла у меня в кармане шинели дыру размером с кулак, пока я спал. Дело в том, что в кармане у меня оставались какие-то крохи печенья – жалкие остатки моего рациона. Тем не менее благодарен фортуне за предоставленный ею ночлег в тепле.