Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

Во время ночной разведки мы захватили пленных. Для нас страшно любопытно знать о всех этих приготовлениях врага к минной войне. Если верить тому, что говорят пленные, на стороне противника работы ведутся круглые сутки. А вот куда именно ведут прорываемые туннели, пленные не знают. Или не желают рассказать, несмотря на применение жестких мер.

Но все четверо утверждают одно: это якобы первая операция такого рода, и взрыв если и произойдет, то не ранее чем через 2 месяца (эти ребята оказались правы – 5 октября взлетел на воздух участок в 200 метрах севернее).

Вот уже несколько дней царит всеобщее беспокойство. Никто не думает об отъезде в отпуск и вообще о вещах приятных – просто нет на это времени. Сегодня на рассвете произошла танковая атака русских. Участвовало 14 машин. Сейчас, уже ближе к вечеру, нам, в конце концов, удалось ее отразить. Мы вели огонь по русским танкам из наших танков и из зениток и даже немного потеснили русских, захватив небольшой участок леса. На этот раз все оказалось для нас очень трудно. Но все же мы отбились и вполне можем быть довольны собой.

На линии фронта пехотинцы ведут упорные бои. На высоте, той самой, где стоит подбитый русский танк, где земля перепахана дважды, если не трижды, взрывами снарядов, где на фоне ясного неба жутко и странно выделяются три обгорелых ствола деревьев, разверзся ад. Наши обстреляли участок зажигательными минами, и теперь вся низина в густом дыму. И так как с танками русские потерпели неудачу, они натравили на нас свои бомбардировщики и штурмовики, навязав нам вдобавок и наземный бой. Лают наши пулеметы, свистят снаряды и мины, самолеты отвечают из бортового оружия, – одним словом, все звуки пальбы смешались в дикий шум и грохот, сотрясающий и небеса, и землю.

И вдруг до нас доносится тот особый рвущий в клочья нервы гул, который с ни с чем больше не спутаешь, – вражеская артиллерия! Регулярно следуют залп за залпом, осколки устало ударяют в бревенчатое крепление траншей.

Красные что-то сегодня явно не в ударе – бьют редко, с длинными интервалами. И вообще на линии фронта вдруг становится подозрительно тихо. Мне это знакомо: час тишины и спокойствия, а потом, ближе к ночи, снова ад. А завтра с раннего утра они пожалуют к нам еще и на танках. [Заметка на полях: ] Мне хочется в отпуск. Я мечтаю об отпуске, в особенности сейчас, когда он представляется таким далеким.

10 августа

Сижу в поезде в Германию. Поезд идет неровно и ползет, как улитка. Даже не верится, что поезда могут так тащиться. Но ничего не поделаешь. Сижу себе в солидном вагоне немецкого пассажирского поезда. С каждым придорожным телеграфным столбом я ближе и ближе к дому, к моей милой Розель и доченьке. К счастью, поездка обещает быть медленной – да и к лучшему. Мне не так просто сейчас отделаться от ужасов последних часов на передовой. Отъезд мой был омрачен гибелью двух наших товарищей. Лафет весь выгорел, а вместе с ним весь мой нехитрый скарб.

Лучше всего поспать. Сон дарует забвение. А может, и приятные сновидения о моем будущем приезде, скажем. Повезло мне все же! Я едва не плачу. Просто не верится. Разве кто-нибудь поймет, что сейчас творится у меня в голове? Счастливчику не к лицу грустить.

6 сентября

Я вернулся в подразделение! 17 дней солнца и безмятежного счастья уже где-то далеко-далеко. Отпуск прошел на самом деле великолепно. С чувством благодарности вспоминаю свою любимую, я на самом деле обязан благодарить ее за все эти часы ничем не омрачаемого счастья. Незабываемое время провел и с дочерью Эрикой. Я запасся впрок приятными воспоминаниями о доме, о родных и близких, зарядился энергией и оптимизмом.

– Вот же черт! – бранится за моей спиной баварец.

Этим высказыванием и ограничивается. Сейчас момент затишья. А перед этим гремело так, что с потолка известка сыпалась. Старый добрый беленый потолок, удержись и не обвались на наши головы!