Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

На фронте стало тише. Однажды рано утром нам приказывают сниматься с нашей нынешней позиции, чтобы поддержать наших товарищей. Мы в 6 километрах от линии фронта, почти в тылу. После десяти часов бодрящего сна, дважды прерванного бомбардировками иванов, мы в хорошем настроении и наслаждаемся завтраком. Все вокруг настолько тихо и спокойно, что мы очень удивлены, когда наша бабушка принимается укладывать жалкие пожитки, чтобы уходить в безопасное место. Она снимает со стены несколько фотографий, совершенно слепое зеркало и икону из угла. Я спрашиваю ее зачем, но она не решается ответить. Тем временем мои товарищи тоже собирают свои вещи. Опыт предыдущих отступлений научил нас, что, когда гражданские начинают складывать пожитки, нам тоже пора готовиться.

В январе мы были в Буденном и Валуйках, в феврале в Волчанске и Белгороде. И всегда оно и то же – мы обустраиваемся в деревенских хатах или в каменных домах, где, по крайней мере, есть окна.

Местные жители встречают нас услужливо, ловя каждое желание, слетающее с наших губ. Мы ложимся, чтобы прийти в себя после нашей вынужденной бессонницы. Просыпаясь, зовем «матку», поскольку за ночь в нетопленой хате становится холодно и мы ужасно замерзаем. Но никого нет. Мы оглядываемся: вся семья исчезла.

Мы час ждем объяснения, час почти неестественной воскресной тишины. И внезапно вокруг нас снова огонь и взрывы. Нам уже знаком этот нудящий звук, прерываемый лишь краткими мгновениями тишины, а затем мощные артиллерийские залпы. Адский концерт начался на закате и длился практически без перерыва до полуночи. И затем, так же внезапно и неожиданно, он прекратился, как и начался. Затем мы услышали боевую тревогу. Советы ворвались в город, начались ночные уличные бои.

Гражданское население стало покидать Белгород еще за неделю до захвата города Советами. Но мы посмеивались над засадой красных, поскольку считали ее невозможной. Фронт был далеко, очень далеко. Пока однажды утром в нашей округе больше не осталось гражданских, а перед домами стояли русские танки.

Мы свой урок выучили. Теперь мы со смешанным чувством вспоминали торопливые сборы нашей бабушки. Нашего хорошего настроения как не бывало. Все гражданские в других квартирах тоже исчезли без следа.

Нам надо демонтировать наши телескопические приборы наблюдения, нам предстоит столкновение с кучей проблем! Этих парней мы знали достаточно давно. Обычно гражданские остаются в своих лачугах, как тараканы, они не бегут, когда им угрожают бомбы или снаряды. Но сейчас гражданские сбежали, ожидая, что красные будут штурмовать дом за домом. Система связи у них секретнее племенных барабанов в Африке.

Около 19.00 необычайно громкий гул и треск со стороны фронта. Чуть позже прибывает посыльный из нашего полка и предупреждает нас, что красные прорвали линию фронта и теперь в километре от деревни.

Бой за деревню продолжается два дня и две ночи. Нам приходится нелегко, но все же удается отбить наступление Советов. На третий день линия фронта восстановлена. И одновременно возвращаются мирные жители, дружелюбные и невинно улыбаясь, как дети, будто ничего и не произошло.

Выбитые пулями стекла заменили, побитые стены замазали, а поврежденные крыши починили. Бабушка, мать и дети трудятся от рассвета до заката. Вечером большая семья сидит вокруг печки или лежит на полу. На околице деревни находится наш склад боеприпасов. Хотя место не самое лучшее, но это не важно, поскольку иваны давно нас не тревожили, а склад очень хорошо замаскирован. Снег уже рыхлый, но ветер все еще ледяной. Ночью мы ложимся на наши соломенные тюфяки, усталые как черти. И снова, как в другие ночи, хотим, чтобы наши русские хозяева ушли, и мы смогли бы хорошенько выспаться на наших соломенных матрасах. Но никто не снимается с места. Мы пытаемся спрятать головы в подушки. Вечером наши хозяева остались в душных, но теплых хатах. Позже они перебрались с детьми в погреба. Когда мы их нашли, они улыбались, но с нами разговаривать не стали.

Наконец укладываемся и предупреждаем, что мы будем стрелять в любого, кто нарушит наш сон. Внезапно мы просыпаемся. Прямо на мне лежат куски оконной рамы, повсюду обломки и осколки стекла, а возле печи из глиняной стены торчит осколок размером с ладонь. Гул и треск со всех сторон. До двух часов ночи летят самолеты иванов. Я насчитал 53 разрыва бомб. Когда они улетают, треть деревни разрушена. Но, по крайней мере, им не удалось попасть в наш склад боеприпасов, в противном случае разнесло бы всю деревню.

Утром весь клан опять появляется и снова восстанавливает свои дома, насколько это возможно. Еще три ночи они продолжают спать в духоте, чтобы потом вновь исчезнуть в погребе. Между тем мы замечаем их действия. Мы собираем вещи и также находим укрытие в душных картофельных погребах.