Адамантовый Ирмос, или Хроники онгона

– Постарайся немного абстрагироваться от собственной натуры, Никита-ста. И постарайся взглянуть на человека со стороны. Все насельники Земного Шара выглядят примерно так: человечество гораздо поучать и научать всех и каждого! Даже Всевышнего. Ты, мол, Господь, не делай вот этого, а делай то. Так лучше будет. Не веришь? Спроси у меня же: не совру. И начало падения человека началось оттуда. Каждый из вас ищет свободные уши, ищет, кого можно научить и заставить кого-то поступить так, а не иначе!

Представь, что Вседержитель, разыскивая Адама и Еву в кущах Эдема, наткнулся на них в кустах. Его дети прятались там, потому что уже умудрились овладеть знанием добра и зла. Но, как ни странно, оба предложили Творцу отведать шашлык, приготовленный из мяса Змея, угостившего их яблоком раздора.

– Что натворили вы, скверные и непослушные? – вопросил Единый.

– Ничего особенного, – ответила Ева. – Ты, Отец, сам сказал, мол, плодитесь и размножайтесь, Вот и стараемся мы познать непознанное: власть воды и огня, страсти и отчаянья, интуиции и разума. Ты сам наделил женщину большей степенью любопытства к жизни, чем мужчину, так чего же удивляться, если все человеческие страсти становятся на круги своя? Мы – Твои дети, дело Твоих рук, и зачем обвинять нас в Тобою же сочинённых запретах? Если бы Ты сам, Отец наш, не хотел бы возрождения в нас любопытства, то никакого дерева, тем более, посредине Эдема, не произрастало бы.

– Отец наш, – вмешался Адам. – Не слушай её! Что с бабы взять? Язык-то у неё без костей, вот и мелет всякий вздор. Мы вот тут нашего соблазнителя на шашлык порезали, поскольку неча нас по каждому пустяку соблазнять, поэтому и Тебя угостить хотим. У него мясо довольно вкусное! А поджаренное на огне – и того вкусней! Попробуй сам и тогда точно скажешь, что это хорошо! То есть, то, что сделал Твой сын – это хорошо!

Кто знает, Никита-ста, может быть, всё случилось именно так? Ведь ты же не можешь знать, как в действительности тогда было. Может, мой рассказ является более достоверным, чем повествование Хозарсифа, получившего второе имя – Моисей, что значит Спасённый? И человечество с тех самых времён растёт на поглощении шашлыка, к тому же попутно отыскивая свободные уши, чтобы во время трапезы научить ближнего жить правильно, даже безропотно правильно, потому что высказанное – есть истина!

– Что касается человека и человечества – это твоя особая специализация или просто ангел-любитель выдаёт на-гора ангельские сентенции, которые с ангельскими рядом не лежали, то бишь, настоящее «самоварное золото»? – сделал жёсткий вывод Никита. – А коли ты самолично возложил на себя корону музы-покровительницы писателей Эрато, особенно русских писателей, то рассказал бы мне, тёмному, про истоки жизни, глядишь, пригодится в писательстве моём. Иначе, зачем вообще меня было тащить по сгоревшим романам? Подозреваю, что сами авторы не очень-то были довольны сотворёнными опусами, иначе не предавали бы их огню. Скажи, много ли ты видел родителей, сжигавших детей своих или готовящих из младенцев сочный шашлык?

– Ох, Никита-ста, вострый ты наш, – поморщился Ангел, – я всего лишь прах Господень. Но если есть желание…

Ангел встал на краю островка. По странной прихоти природы, это место чем-то смахивало на кафедру. Да и одёжка у Ангела переменилась: длинная чёрная мантия с претензией на профессорскую и четырёхугольная шапочка с кисточкой – чем не нобелевский лауреат! И всё-таки слова начинающего «дровосека», приглашённого в гости, напомнили Ангелу то время, когда сказал о нём поэт:

Печальный Ангел, дух изгнанья
Летал над грешною землёй,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой;
Тех дней, когда в жилище Света
Блистал он, чистый херувим,
Когда бегущая комета
Улыбкой ласковой привета
Любила поменяться с ним.
Когда сквозь вечные туманы,
Познанья жадный, он следил
Кочующие караваны
В пространстве брошенных светил;
Когда он верил и любил,
Счастливый первенец Творенья!
Не знал ни злобы, ни сомненья,
И не грозил уму его
веков бесплодных ряд унылый…
И много, много… и всего
Припомнить не имел он силы![30]