Адамово Яблоко

В обеденный зал ресторана они вошли почти одновременно с другой парой приглашенных, о которых Вальтер упомянул как-то вскользь, из чего Максим сделал вывод о значимости встречи. Миниатюрная шатенка лет тридцати и ее корректный спутник давали пример успешного возвращения русских в лоно народов старой Европы. Их костюмы отличались неброской элегантностью, достижимой лишь при наличии вкуса и высоких доходов, а в манере держаться не было ни высокомерного хамского барства, ни робости. Только доброжелательность, выдержанная, как старое вино.

Во время знакомства мужчина представился полностью, а женщина назвала лишь свое имя – Лариса. Но по косвенным признакам Максим довольно быстро догадался, что она занимает высшее положение в иерархической системе их небольшой компании: и ее спутник, и Вальтер опекали даму с благоговейным трепетом. Поклонение она принимала благосклонно, но сдержанно, не без иронии смиряясь со своим частично божественным происхождением. Не Елена, но Медея и Федра, внучки бессмертных богов.

Рядом с неброской привлекательностью Ларисы странным образом померкла цветущая красота Татьяны. Такая оживленная по дороге в ресторан, она сначала глупейшим образом смутилась, а затем вдруг сникла и помрачнела, очевидно, рассердившись за свое смущение на себя и на весь мир. Максим видел, что в присутствии Ларисы она стыдиться и своего обтягивающего платья, и яркого макияжа, и своего страха перед роскошным убранством ресторана – страха, из-за которого она совершала одну мелкую неловкость за другой.

Когда же Лариса сообщила, что именно она предложила для встречи это место, так как здесь неплохо готовят пекинскую утку и фуагра, в глазах Татьяны сверкнула плохо сдерживаемая ненависть. Вальтер же добавил, что этот ресторан в свое время посещали Набоков и Стравинский и что здесь принято заказывать фрикасе из омара и еще одно изысканное блюдо, немецкое название которого было неблагозвучным как теологический термин.

– Это десерт, – мягко пояснила Лариса, указывая строчку в меню. – Вот здесь, сабайон из вербены со свежими фруктами. Обычно мы не берем десерт, но сегодня можно сделать исключение из правил.

Они заказали белое вино, суп из спаржи, утку. Таня почти демонстративно уклонилась от участия в обсуждении и выборе блюд, предоставив дело Максиму. А он решил, что не должен испытывать неловкости за нее или по крайней мере должен стараться не показывать этого. Он видел, что ровная доброжелательность Ларисы непоколебима и что она понимает меру различия между ним, Максимом, и его приятельницей, которая случайно оказалась с ними за одним столом.

Можно было только догадываться, чем он так заинтересовал загадочную незнакомку, которая теперь казалась ему порядочно старше, но еще привлекательнее, чем на первый взгляд.

– Как вам понравилась Женева? – спросила Лариса, обращаясь к Тане с явным намерением подбодрить. – Немного разочаровывает, не правда ли? Всего лишь добротный обывательский городок, провинциальный и очень протестантский.

– Наоборот, мне здесь все очень нравится, – заявила Татьяна с вызовом, но Вальтер перебил ее:

– Нет-нет! Женева не городок… как сказать по-русски? Здесь передовая армия европейской мысли.

– Рассадник вольнодумства, – подсказал Максим, и Лариса дала ему понять, что оценила скрытую насмешку, но все же поддержала Вербера.

– Это и в самом деле так, как ни странно звучит. В Женеве ощущаются левые настроении, особенно в сравнении с другими частями Швейцарии. Например, вполне либеральное отношение к иностранцам, даже к мигрантам из мусульманских стран.

– Мы торгуем – значит, мы открыты миру, – заявил Вальтер, и это прозвучало как частная версия cogito ergo sum.

– Можно ли так определить секрет швейцарской души? – полюбопытствовал спутник Ларисы, Глеб, крупный обаятельный мужчина лет сорока, воплощавший образ телесного здоровья и надежности.

– Нет термина «швейцарская душа», – пожал плечами Вальтер. – Швейцария состоит из гор и кантонов, и в каждом месте думают по-своему. Мы индивидуальны.

– А что вы думаете о русской душе? – вмешалась в разговор Таня. – Я имею в виду не лично вас, а вообще.

– Вообще, – ответил Вальтер любезно, но несколько нервно, – мы здесь думаем, что «русская душа» является вашей ошибкой. Или нашей ошибкой… Для русских нет правил. То, что для швейцарца дважды два – четыре, для русского может быть и пять, и двадцать.

– И десять лет без права переписки, – пошутил спутник Ларисы, обаятельно хохотнув. – Национальная русская игра: как стать миллионером, пару лет побыв миллиардером.

– К сожалению, это вполне реальная перспектива для каждого, кто занимается бизнесом в России, – проговорила Лариса очень серьезно. – Отправиться в заключение по заказу конкурентов или ближайших партнеров.

– Или стать финансовым лыжником, – добавил Глеб.