Адаптация

- Нет, конечно, дикарь не то же самое, что самоубийца. Нас тоже было четверо. Всё честно. Нам нельзя убивать предков, даже в качестве мести, если они загрызли кого-то из наших.

Я перевела дыхание. Вот уж не ожидала такого хобби. Хотя польза есть - он меня переключит от мыслей поиска выхода, которые уже взрывали голову и жутко захотелось спать.

- Ты поэтому там… на той планете так легко подошёл к зверям? – почти зевая, спросила я.

- Ну, конечно! Я привык играть с хищниками и хорошо знаю их повадки. Все они примерно одинаковы. Те двое даже голодны не были, зато с удовольствием бы поиграли.

- Хочешь сказать, опасности не было? – от удивления даже глаза сами собой раскрылись.

- Не настолько. Когда ты ведешь себя как жертва, то будишь в хищнике инстинкт охотника. Для тебя они были опасны, очень даже, поверь на слово.

Парфен перестал улыбаться и наклонился, прикасаясь к экрану пальцами. Конечно, дотронуться до него невозможно, но я тут же попыталась, и вероятно не меньше его разочаровалась, когда не удалось. Только на пальцах отсветилась его нематериальная белая перчатка.

- Иди спать.

- У меня не получается, Парфен! – как на духу призналась я, отдёргивая руку. Отчаяние вырвалось, как гейзер. Вероятно, сильная усталость ослабила самоконтроль, иначе я бы добровольно в такой слабости не призналась.

Он тоже осторожно убрал пальцы и спокойно сказал.

- Не переживай ни о чём. Я же сказал, свадьбы не будет. Мы просто соберёмся и улетим.

- А потом ты меня за это возненавидишь!

Он невесело улыбнулся.

- С чего ты взяла?

- Я, так или иначе, причина, по которой ты влип. Потому что полетел за мной и освободил Хиромэ. Потому что рано или поздно станешь так сильно скучать по своим братьям и родителям, что найдёшь виновного во всех своих несчастьях. Меня, ведь я действительно…

Я вздохнула и замолчала. Он долго и внимательно смотрел на меня.

- В нашем клане воспитывают из мужчин воинов, - внезапно сказал. – На всякий случай. Пусть даже войн в Союзе уже очень давно не было. Сильных, способных на защиту, способных принимать решения в экстремальных ситуациях. Силовые решения. Но… в нас нет хитрости, потому что хитрость – удел женщины. Я не могу найти выход. Думаешь, я не пытался? Каждую свободную минуту, но… Я сделал что мог – принял то единственное решение, которое мне доступно. Свадьбы не будет. Никто не виноват. То, что произойдет после моего возвращения к гудронцам, для меня решено. Если ты хочешь изменить ситуацию по-другому, делай то, что должна делать женщина кисейца – примени хитрость. Мудрость. Ты хочешь победить?

Я молча ждала продолжения. Ответ он и так знал.

- Значит, ты сможешь, - сказал он и отключился.

Следующий день тоже прошел безрезультатно, и к ужину я вымоталась настолько, что уронила голову на бумажные вырезки и разрыдалась. Потому что устала раз за разом перебирать одни и те же варианты, все как один бесполезные, потому что ничего нового в голову не лезло. Да и как тут что-нибудь придумать, если я не владею элементарными знаниями о Союзе и его обитателях? И за десять дней их никак не выучить!

Не знаю, сколько я мучилась самобичеванием, и жалела себя, несчастную, но тут мне вдруг пришла посылка. Нечто вроде кастрюли овощного рагу, ну, судя по запаху. К коробке прилагалась рукописная записка, что выглядело просто невероятно.

Ещё невероятней было то, что записка оказалась от матери Парфена, к счастью, написанная на общем языке, потому что кисейский я не знала.

Привожу послание дословно.

«Уважаемая Айя!

Я понимаю, что сейчас не время настаивать на личном знакомстве, потому что ты занята очень важным делом и не стоит тратить отведённое время, отвлекаясь на пустые встречи.

Всё что я могу сделать – немного подпитать твои силы.

Сделай так, чтобы мой сын не стал изгоем. Это прекрасная возможность и для тебя тоже – после высказанного в прямом эфире отказа на его предложение, которого я тебе, скорее всего, никогда не прощу (эта фраза была несколько раз зачеркнута, но я разобрала), ты сможешь показать, что исправилась, что ты можешь действовать не хуже кисейской женщины, и способна разобраться даже с самой сложной ситуацией.

Если что-нибудь понадобиться – обращайся.

Мама Парфена».

И все – ни имени, ни адреса. Впрочем, думаю, координаты в случае необходимости найти не проблема, но она правильно сказала – не время.

Кстати, я не стала терзаться сомнениями и съела порцию присланной еды. И это был первый раз за долгое время, когда у меня не заболел живот. Не знаю, в чём причина, однако невольное уважение к повару я испытала.

Вечером я вышла на крыльцо, смутно надеясь, что Парфен позвонит, но нет – тишина. Видимо, занят или просто не может остаться один, потому что он не любит, когда наши разговоры слушают посторонние. А я ему звонить не могу, вот такая несправедливость.

Я уже смирилась с тем, что придётся просто идти и ложиться спать, не услышав человеческого голоса, когда из-за дома выскользнула капсула, на которых перемещались кисейцы, и гостеприимно откинула крышку. Судя по пустым внутренностям, автоматически настроенная.